Мировая экономика пережила за последние десятилетия несколько глобальных кризисов, но ни один из них не менял нашу жизнь так стремительно, как пандемия COVID-19. Пандемия коронавируса с невероятной скоростью разрушает транспортные и производственные цепочки, заставляет государства закрывать границы и перестраивать ключевые общественные институты, а учебные заведения стремительно переходят на удаленное обучение. Международные исследовательские компании включили реакцию общественного мнения на пандемию COVID-19 в свой регулярный мониторинг. Последние результаты, которые мы смогли проанализировать к моменту написания данной работы (май 2020 г.), показывают, что эта проблема, безусловно, вызывает наибольшее беспокойство во всем мире и находится на первом месте опросных рейтингов. И Япония оказалась одной из стран, наиболее обеспокоенных этой проблемой. В условиях карантина, объявленного правительством в апреле 2020 г., страна с устойчивой корпоративной культурой и традициями, которые складывались не один десяток лет, оказалась перед лицом неожиданно сложной проблемы - необходимостью работать дистанционно. Эта же проблема встала перед японской системой образования: несмотря на все усилия, многие японские школы оказались не готовы даже к частичному переходу в онлайн, к тому же многие родители проявляли недоверие к новому формату ведения занятий. В свою очередь, вузы, уже имея определенный опыт дистанционного образования, проявили большую адаптивность к онлайн-обучению. Проблемы вузовского образования проявились в первую очередь в невозможности для иностранных студентов, которых японское правительство активно привлекает в страну, продолжать нормальное обучение.

В первые послевоенные десятилетия система образования стала важным инструментом выравнивания социального ландшафта японского общества и превращения его в «общество среднего класса». Разумеется, разделение общества на классы и слои никуда не исчезло, но степень социального неравенства, жесткость горизонтальных перегородок значительно смягчились. Сравнивая ситуацию 1960-1980-х гг. с современным положением дел, многие японские специалисты приходят к выводу, что система образования все больше утрачивает свою функцию обеспечения социальной мобильности и что у нынешней молодежи гораздо меньше шансов достичь жизненного успеха благодаря упорной учебе, чем у предшествующих поколений. При этом общим местом стал тезис о превращении японского общества в «разделенное» (какуса сякай, или gap society). В данной статье автор предпринимает попытку проанализировать изменения, происходящие как в системе образования, так и на рынке труда, с целью ответить на вопрос, насколько радикальны эти изменения и действительно ли они подорвали такую функцию системы образования, как выравнивание стартовых возможностей молодежи. На основе анализа статистических данных и материалов различных обследований автор приходит к выводу, что и в плане доступа к образованию, и с точки зрения возможностей трудоустройства молодежи современная ситуация в чем-то даже благоприятнее, чем в период формирования «общества среднего класса», а значит, нет оснований характеризовать нынешнее японское общество как «разделенное», с углубляющимся неравенством в сфере образования и, следовательно, в плане стартовых возможностей молодых японцев. В то же время автор подчеркивает, что сложившаяся система образования и трудоустройства японской молодежи не может не воспроизводить социального неравенства. Как прежде, так и сейчас, ее основной чертой является иерархичность, структурированность, при которой шансы получить хорошее образование, а следовательно, и хорошую работу распределяются не столько в соответствии со способностями молодых людей, сколько в зависимости от финансовых возможностей и социального положения их семей.

В статье анализируется роль Тайваня как составной части внешнеэкономической стратегии японских компаний в Восточной Азии. Начиная с характеристики региона и его экономик, автор показывает, как происходило послевоенное развитие Тайваня, и объясняет, почему он занял особое положение среди экономических партнеров Японии. В первой части статьи рассмотрены основные этапы экономического развития острова в послевоенный период, выявлены факторы, способствовавшие его успешной модернизации, разъяснены исторически обусловленные причины создания на Тайване благоприятных условий для японского бизнеса. Во второй части статьи автор прослеживает последовательное расширение внешнеэкономической деятельности японских компаний в Восточной Азии. При этом показано, как Тайвань встраивался в формирующуюся в регионе систему разделения труда. Особое внимание уделяется характеристике модели взаимодействия стран региона, изменениям, происходящим в отраслевой структуре инвестиций, и специфическим формам сотрудничества, характерным для японских капиталовложений на Тайване. В третьей части автор обращает внимание на экономические и политические факторы, которые могут приводить к нестабильности экономических связей в регионе и сказываться на потоках предпринимательского капитала между его экономиками. Проведенный анализ позволяет сделать вывод о прочности сформировавшихся цепочек создания стоимости, важной роли Тайваня в расширении внешнеэкономической деятельности японских компаний и его устойчивой позиции в высокотехнологичном сегменте японской зарубежной производственной базы. Несмотря на дестабилизирующие факторы, особое положение Тайваня во внешнеэкономической стратегии японских компаний в Восточной Азии, вероятно, сохранится.

Интеграционные процессы способны смягчить разнообразные вызовы и риски глобализации. Они помогают странам сплачивать экономики для совместного противостояния экономическим и финансовым кризисам, объединять усилия для решения глобальных проблем, с которыми сложнее справиться поодиночке даже самым крупным и экономически мощным государствам. Интеграционные процессы способствуют либерализации торгово-экономических отношений между странами, снятию протекционистских барьеров и облегчению свободной торговли. Япония с ее традиционно гораздо более закрытыми рынками, чем во многих других экономически развитых странах, долгое время к участию в интеграционных процессах относилась с большой осторожностью. Обладая широким спектром хорошо налаженных международных экономических связей, страна не спешила отказываться от некоторых мер протекционистской защиты внутреннего рынка. Однако в XXI в. все более отчетливо проявляется тенденция к ее более активному участию в различных форматах интеграционных процессов в Восточной Азии и Азиатско-Тихоокеанском регионе. Цель данной статьи - рассмотреть интеграционные соглашения «нового поколения» в регионе (Транстихоокеанское партнерство (ТТП), Всеобъемлющее региональное экономическое партнерство (ВРЭП), выросшее из многостороннего формата взаимодействия Японии и АСЕАН - АСЕАН + 6), а также роль в них Японии. В статье анализируется степень вовлеченности Японии в эти форматы регионального сотрудничества, основные мотивы ее участия в них, а также предпринимается попытка определить, чем обусловлена активизация деятельности Японии в настоящее время - стремлением поддержать тенденцию регионализма или интересом к участию в интеграционных процессах. Исследуется процесс развития проекта ВРЭП в последние годы и отношение Японии к этому вопросу. Анализируется роль, которую Япония сыграла в сохранении ТТП после выхода США из партнерства. Проводится анализ торгово-инвестиционного сотрудничества Японии со странами - участницами ТТП в период с 2017 по 2019 г.

Статья посвящена проблеме конкурентоспособности токийского мегаполиса в глобальной экономике, то есть его привлекательности для ведения различных видов экономической деятельности и способности создать для всех представителей общества благоприятные жизненные условия. В статье рассматриваются особенности формирования Токио как мегаполиса, его роль в современной экономике Японии и положение на международной арене. Исследуется городская политика, проводимая Токийским столичным правительством, и степень ее соответствия цели устойчивого развития ООН № 11 - основе разработки стратегий современных городов, зафиксированной в ЦУР ООН и нацеленной на создание открытых, безопасных, жизнестойких и экологически устойчивых населенных пунктов. Положительное миграционное сальдо и беспрецедентно быстрые темпы урбанизации стали причиной непрерывной концентрации экономических ресурсов и населения в Токио, что привело к стремительному росту значимости и роли города в национальной и мировой экономике. Для оценки привлекательности токийского мегаполиса в статье применяются международные рейтинги, составленные на основе индекса конкурентоспособности городов GPCI японского Института стратегий городского развития Мемориального фонда Мори и индекса безопасных городов SCI исследовательского центра The Economist Intelligence Unit. В статье рассматриваются две группы проблем, оказывающие влияние на общий уровень конкурентоспособности Токио. Первая группа связана с объективными причинами, связанными со сверхконцентрацией населения и экономической деятельности, вторая - с изменениями в социальной структуре Токио. На основе анализа двух последних программных документов Токийского столичного правительства делается вывод, что приоритетными направлениями городской политики являются создание безопасного, многофункционального и «умного» мегаполиса Токио. Автор приходит к выводу, что новая городская политика полностью соответствует концепции устойчивого развития и ЦУР ООН № 11.

Статья посвящена проблемам становления и развития военного японоведения в начале ХХ в. Ее актуальность обусловлена тем, что современные проблемы российско-японских отношений во многом определяются военным противостоянием и многочисленными войнами и конфликтами, имевшими место в первой половине ХХ в. Военные пришли в японоведение одновременно со становлением высшего японоведческого образования в России. Офицеры расквартированных на Дальнем Востоке частей русской армии изучали японский язык и Японию вместе со студентами, и в начале ХХ в. их число было примерно равным. Первые военные японоведы отдавали приоритет науке и образованию перед службой в армии или успешно совмещали их. Совместное обучение офицеров и студентов оказало большое влияние на все стороны жизни и деятельности Восточного института, вызывало недовольство как профессорско-преподавательского состава, так и российского военного руководства. Несмотря на большие успехи в деле подготовки офицеров-японоведов в Восточном институте, первоначальная система японоведческой подготовки была подвергнута реформированию, но заложенные принципы и традиции в целом сохранились до революции 1917 г. Статья написана на основе архивных и опубликованных документов Восточного института с привлечением научных трудов первых русских офицеров-японистов. Исторический опыт достижений японоведческого образования и науки интересен и актуален для современных российско-японских отношений.

Статья посвящена памяти выдающегося японоведа ХХ в., всемирно признанного ученого и педагога, основателя дальневосточного направления исследований в США, создателя научного японоведения во Франции, одного из первых русских японистов Сергея Григорьевича Елисеева (Serge Elisséeff) (1889-1957). Осенью 1920 г. С. Г. Елисеев, выходец из богатейшей купеческой семьи, эмигрировал из Советской России, поэтому в СССР он был почти неизвестен. Очень нескоро достижения бывших российских граждан в области науки, техники, искусства и литературы были признаны на их первой родине, а сами они стали ее гордостью. Единственная в мире научная конференция, посвященная научной судьбе ученого, прошла в Москве в 1999 г. Несмотря на многочисленные доклады специалистов, журналистов и даже людей, когда-то знавших Елисеева, выяснилось, что жизненный и профессиональный путь востоковеда нуждаются в глубоком и тщательном изучении. С этой целью автором статьи был произведен сбор документальных материалов из архивов и библиотек ряда стран мира, с которыми С. Г. Елисеев так или иначе был связан. На основе этих данных удалось восстановить научную биографию знаменитого японоведа. Был рассмотрен ранний период жизни Сергея Елисеева и причины формирования у него интереса к изучению Японии. Выявлены новые детали его обучения в Императорском Токийском университете, который Елисеев окончил в 1912 г. первым среди европейцев. Была прослежена карьера молодого ученого и преподавателя в 1915-1920 гг. в Петрограде, доказано значительное влияние профессионала Елисеева на развитие японоведения во Франции. Документы из архивов США полностью подтвердили основополагающую роль Сержа Елисеева в создании научно-педагогического направления дальневосточных исследований в Гарвардском университете и в США в целом. Его недюжинные организаторские способности полностью раскрылись в его руководстве Институтом Гарвард-Яньцзин по целому ряду направлений и в США, и в Китае, и в других азиатских странах. Показаны направления деятельности Елисеева в сотрудничестве со спецслужбами США во время Второй мировой войны, его роль в спасении Киото, Нара и Камакура от конвенциональных бомбардировок. Рассмотрен вклад ученого в распространение знаний о Японии, о японской ментальности в западном мире. В статье введен в научный оборот ряд новых источников.

Настоящая статья анализирует реакцию французских аналитиков и журналистов на новый этап японской экспансии в Китае, известный как Маньчжурский инцидент, и на изменение баланса сил в регионе в результате создания там государства-сателлита Маньчжоу-го под полным японским контролем. Лига Наций и правительства почти всех великих держав осудили действия Японии как агрессию и нарушение международного права, но французские аналитики, озабоченные сохранением и укреплением позиций Франции в Индокитае, рассматривали аргументы обеих сторон в соответствии со своей политической позицией. Бывший юридический советник национальных правительств Китая профессор Жан Эскарра просто игнорировал новое государство. Юридический советник японского посольства во Франции доктор права Жан Рэй назвал Маньчжоу-го «опытом, достойным осуществления и содействия». Доктор права А. Р. Тюлье считал создание Маньчжоу-го легитимным и совместимым с Договором девяти держав 1922 г. Известная как критик милитаризма и колониализма «королева большого репортажа» Андре Виолли (1870-1950), побывавшая в Китае и в Японии, в книгах «Шанхай и судьба Китая» (1933) и «Япония и ее империя» (1933) рассматривала расширение японской экспансии в Китае как проявление «фашистских» (радикально-националистических и консервативно-революционных) тенденций внутри самой Японии, а в книге «Интимная Япония» (1934) саркастически описала старания японцев выглядеть «по-европейски». Журналист Морис Лашен (1909-1977) посетил Японию, Корею и Маньчжоу-го и встретился с информированными и влиятельными лицами, что позволило ему разносторонне показать и весьма объективно проанализировать ситуацию в соответствии с традициями «большого репортажа» в книге «Япония 1934» (1934). Секретарь Комитета по изучению тихоокеанских проблем Роже Леви (1887-1975) получил признание как эксперт по ситуации на Дальнем Востоке благодаря серии работ, отличающейся «равноудаленным» взглядом на японо-китайский конфликт. Изучение восприятия континентальной политики Японии во Франции не только обогащает нас новыми знаниями об истории эпохи, но и позволяет лучше понять ее политическую философию и функционирование систем пропаганды и имиджмейкинга.

Несмотря на различия в конкретных исторических обстоятельствах, любая война порождает героев (или же убивает их). Эти герои, и прежде всего их канонические образы, призваны дать примеры для восхищения, воодушевления, подражания, скорби. Поскольку такие примеры нужно предоставить как можно скорее, герои появляются уже в самом начале войны вне зависимости от ее хода. Поскольку Япония во Второй мировой войне потерпела поражение, а сама война на официальном уровне была признана в итоге «несправедливой», имена тех людей, чьи имена были на устах во время войны, после ее окончания оказались преданы забвению. Мы анализируем образы героев, которые подверглись наибольшему прославлению непосредственно во время войны. В первую очередь нас интересовал именно образ героя, а не его реальные действия и реальная биография, которые и по сей день являются во многих случаях предметом для дискуссий. Однако эти дискуссии возникали уже в послевоенное время. Они остаются за пределами нашего внимания - точно так же, как и изменения в трактовке образа героев, происходившие в послевоенное время. Что до синхронного восприятия героев, то оно определялось прежде всего официальными версиями событий, растиражированными в газетах и радиопередачах и подхваченными затем публицистами, литераторами, кинематографистами, песенниками и т. д. И именно эти версии существовали в массовом сознании как непреложные факты. Чрезвычайно важным представляется следующее обстоятельство. Совершившие тот или иной героический поступок люди во многих случаях признавались «героями» не сразу. В подобных случаях у создателей образа героев (армейского руководства, пропагандистов) имелось некоторое время, чтобы обдумать, кого следует назначить на эту роль, какие качества героев следует выдвинуть на первый план. Таким образом, создание культа героя было процессом не стихийным, а контролируемым. В условиях военного времени кандидатов на роль героя имелось не так мало. Однако по тем или иным причинам героями в масштабе всей страны признавались лишь немногие. Разумеется, нельзя сбрасывать со счетов и фактор случайности, но тем не менее мы попытались выделить набор параметров, которые могли повлиять на процесс выбора героя из ряда кандидатур. Содержание этого набора поможет нам лучше понять природу конструкции, которую принято называть «японским тоталитаризмом».

Старые японские рукописи далеко не всегда содержат имя автора и дату создания произведения, поэтому первая задача, которая стоит перед исследователем, - понять, когда мог быть написан тот или иной текст. Кара моногатари тэйё: («Краткий очерк Кара моногатари») - небольшое исследование, предварявшее публикацию памятника 1809 года, является первой попыткой проанализировать текст Кара моногатари («Рассказы о Китае»). Сборник Кара моногатари состоит из 27 отдельных историй, он написан на литературном японском языке, каким писали в период Хэйан, все истории повествуют о Китае, в каждый эпизод включено одно или несколько стихотворений вака. Автор очерка, ученый кокугакуся Симидзу Хамаоми (1776-1824), подробно останавливается на проблеме датировки текста. Анализируя стиль и язык произведения, он приходит к выводу, что памятник написан приблизительно в то время, когда писали свои произведения Минамото-но Тосиёри (1055-1129), Сайгё: (1118-1190), Фудзивара-но Тэйка (1162-1241). В тексте произведения Симидзу находит цитату из стихотворения Фудзивара-но Акисукэ (1090-1155), это дает ему возможность определить нижнюю временную границу создания произведения. На основе сравнения Кара моногатари с поэтической антологией Канкондзи вакасю: («Сборник японских стихотворений на темы китайских исторических сюжетов») автор определяет верхнюю временную границу, приходя к общему выводу, что текст Кара моногатари был написан в конце периода Хэйан. Автор также перечисляет китайские источники отдельных рассказов; пишет о том, что два рассказа китайских источников не имеют; сравнивает содержание Кара моногатари и Канкодзи вакасю:; обсуждает особенности употребления слова татибана в японской поэзии; поясняет ошибочность появления в рукописи Кара моногатари названия Мо:гю: вака («Японские песни к Мэн цю»). Большинство вопросов, затронутых Симидзу Хамаоми, обсуждаются и в современных исследованиях, посвященных Кара моногатари. Что же касается датировки произведения, не все доводы Симидзу Хамаоми были приняты другими учеными. В публикации дается перевод очерка Симидзу Хамаоми, а также рассматриваются его основные положения.

Личность Мусяноко:дзи Санэацу (1885-1976), писателя, мыслителя, поэта, драматурга и художника, идейного вдохновителя течения неогуманизма в Японии начала ХХ в., невозможно обойти стороной, изучая историю японской литературы и культуры в целом. Чтобы объяснить феномен сильнейшего влияния Мусяноко:дзи как деятеля культуры и как личности на культуру Японии, мы в данной работе составили его характеристику, опираясь на воспоминания лично знакомых с ним литераторов, художников, родственников. Рассмотрев детство и юность Мусяноко:дзи как период формирования его характера и идейных предпочтений, начала его творческого пути, мы обратились к характеристикам, данным современниками Мусяноко:дзи его соратниками по объединению «Сиракаба» («Белая береза»), участниками проекта «Атарасики мура» («Новая деревня») и литературными критиками. Мы выяснили, что Мусяноко:дзи не считал примером для подражания ни одного из членов своей семьи, предпочитая следовать за далекими идеалами Л. Н. Толстого, Родена, Сезанна и др. С юных лет Мусяноко:дзи, осознавая свою внешнюю непривлекательность и сталкиваясь с различными трудностями в своих проектах, черпал силы из присущих ему наивного оптимизма, твердой веры в свою счастливую звезду и искреннего чувства юмора. Однако в наибольшей степени популярность Мусяноко:дзи объясняется его природным магнетизмом. Как следует из множества свидетельств, Мусяноко:дзи обладал способностью привлекать людей при первой встрече, в течение разговора или публичного выступления. Положительная энергетика, заражавшая и вдохновлявшая окружающих, позволили некоторым даже видеть в его фигуре религиозного лидера, способного направлять ищущих на верный творческий путь или вести за собой. Поэтому можно заключить, что гений Мусяноко:дзи заключался не в способности к художественному творчеству, а в первую очередь в том, что он оказался знаковой фигурой в среде литераторов первой половины ХХ в.

В начале 2021 г. можно будет отметить своеобразный юбилей знаменательного события в истории российско-японских культурных связей: 85 лет назад, в феврале и мае 1936 г., в Токио, Нагоя и Осака с триумфом прошли гастроли великого русского баса Федора Шаляпина. С тех пор как Япония после антифеодальной революции открылась миру и в страну хлынул поток зарубежной культуры, прошло чуть более полувека. За эти годы в процессе «европеизации» проявилось не только тяготение японского общества к западной культуре, но и его тонкий вкус и глубокое понимание этой культуры. Сольные концерты «короля вокала», как именовали Шаляпина в японской прессе тех лет, в первую очередь были событием европейского оперного искусства. При этом репертуар прославленного певца более чем наполовину состоял из арий, песен и романсов русских композиторов. В его проникновенном исполнении звучали Глинка, Мусоргский, Рахманинов, Римский- Корсаков, Антон Рубинштейн, Чайковский, Бородин. Грандиозный успех певца у японской публики демонстрировал ее способность к органичному восприятию лучших образцов вокального искусства, несмотря на национальные особенности; ее эмоциональную реакцию на общечеловеческие культурно-психологические ценности, драматические и трагические коллизии, юмор характеров и ситуаций, а главное, способность к адекватной оценке уровня исполнительского мастерства и совершенства. В статье упоминается реакция в Японии на гастроли мастеров русского музыкального искусства других жанров. В их оценке японская пресса не скупилась на эпитеты. Среди них прежде всего ученики профессора Петербургской консерватории Леопольда Ауэра - Яша Хейфец, Ефрем Цимбалист и Миша Эльман. Статья дает представление о заметном вкладе России в становление европейской музыкальной культуры в Японии в 20-30-е гг. XX в. Особую роль в этом сыграла русская интеллигенция из белой эмиграции, в частности те ее представители, которые осели в Харбине - некогда столице Китайско-Восточной железной дороги с преобладающим населением из русских эмигрантов, - который вошел в состав японского марионеточного государства Маньчжоу-Го. Японские музыканты и исполнители посещали Харбин, чтобы услышать игру российских музыкантов из местного симфонического оркестра. Гастроли этого коллектива проходили и в Японии.

В статье представлен обзор ряда наиболее общих аспектов проблематизации в отношении философско-компаративистского исследования учений Мартина Хайдеггера и Эйхэй До:гэна. Направляясь от общих для обоих мыслителей установок методологического характера к положениям гносеологическим и онтологическим, автор уделяет особое внимание проблемам дискурсивного и суггестивного мышления, субъект-объектной дихотомии, субстанциальности сущего, истинного и феноменального бытия, природы времени и временности. Свойственное До:гэну и другим мыслителям Чань/Дзэн стремление к отказу от аналитического, дискурсивного мышления сопровождалось активным обращением к суггестивному языку художественных образов. Установка на отказ от концептуального мышления была детерминирована как необходимостью преодоления рамок устоявшейся буддийской догматики, препятствующей развитию живой буддийской мысли, так и утверждением несубстанциальности сущего, тождественности феноменального и абсолютного бытия. По мысли До:гэна, представление о субстанциальности и самостности порождает иллюзорную с точки зрения буддизма субъект- объектную дихотомию, преодоление которой осуществимо только в состоянии просветления сатори, . Подобная ситуация обнаруживается и при рассмотрении методологических установок Мартина Хайдеггера, который в своем проекте деструкции онтологии стремится к преодолению и переосмыслению закостеневших и утративших свое изначальное значение понятий западной метафизики, а в более поздних трудах обращается к языку суггестивного мышления. Предпринятый Хайдеггером в «Бытии и времени» феноменологический подход к анализу фундаментальных структур человеческого бытия также ориентирован на преодоление субъект-объектной дихотомии и полностью снимает проблему субстанциальности. При этом для обоих мыслителей характерна онтологическая направленность философского вопрошания: как для Хайдеггера, так и для До:гэна в центре размышлений стоит проблема истины бытия, отношения человека к бытию. Данная онтологическая установка обнаруживает и ряд содержательных параллелей, которые выражаются в сходном истолковании бытия через феномен временности, а также в сходстве понимания самой структурной основы времени.

Корээда Хирокадзу - один из ведущих режиссеров современной Японии, яркий представитель нового кино этой страны, его фильмография насчитывает более 30 картин. Его работы посвящены главным образом проблемам семьи и семейных отношений - типичной и традиционной тематике для японского кинематографа. Однако в отличие от многих своих предшественников, в том числе общепризнанных классиков, работавших в жанре семейной драмы: Одзу Ясудзиро, Нарусэ Микио и др., - Корээда предлагает зрителю свой нестандартный и даже порой шокирующий взгляд на семейные проблемы. Главный акцент в своем творчестве он делает не на описание семьи как таковой, не на демонстрацию конфликта отцов и детей, а на показ и анализ различного рода семейных коллизий, а также тех кардинальных изменений, которые претерпевает эта ячейка японского общества в современных условиях. Одна из самых известных его последних картин, созданных в этом жанре и привлекшая большое внимание кинематографической общественности в Японии и других странах, - фильм «Магазинные воришки», удостоенный «Золотой пальмовой ветви» Каннского кинофестиваля в 2018 г. Корээда стал первым японским режиссером, получившим эту почетную награду в ХХI в.

Цель исследования - рассмотреть образ Индии как страны Будды в «Собрании стародавних повестей» (Кондзяку моногатари-сю:, 1120-е гг.). Влияние Индии, опосредованное через Корею и Китай, в Японии прослеживается начиная с древности. Буддизм во многом оставался индийским учением даже в китайских переложениях, благодаря ему японцы отчасти познакомились с индийской словесностью, скульптурой и живописью, музыкой, небуддийскими философскими учениями. К концу эпохи Хэйан, хотя прямых контактов между индийской и японской общинами по-прежнему нет, да и с китайской общиной связи слабеют, доступные японцам сведения об Индии - родине Будды - сводятся воедино, выстраивается круг преданий, особенно важных для японских монахов и мирян. Такой опыт обобщения предпринят в первых трех свитках первой части Кондзяку. Их сюжеты взяты из широко известных сутр, из китайских сборников буддийских преданий и из записок китайских паломников, посетивших Индию. Все эти сюжеты пересказаны по-японски, с сокращениями и дополнениями. В рассказах отражены главные события жизни Будды Шакьямуни, они же - основные вехи того пути, который стремится пройти каждый буддист, и деяния учеников Будды - примеры того, как по-разному можно пройти один и тот же путь. Другие важнейшие темы здесь - воздаяние счастьем за добрые дела и горем за злодеяния; относительность любых противопоставлений: богатства и бедности, мудрости и глупости, блага и зла. Кондзяку не содержит полного изложения легенды о Будде. Отбор рассказов подчинен задаче показать предысторию такой буддийской общины, какой она стала в Японии к рубежу XI-XII вв. На этот же образ работает порядок рассказов и способ изложения: особое внимание к мотивам семейных связей Будды, участия богов в его жизни, распределения ролей между его учениками, а также установка на то, что именно к эпохе Будды восходят основные положения махаянского учения, принятого в японских буддийских школах.

Театр Кабуки является ярким элементом японской культуры, и данная работа посвящена исследованию пьесы «Наруками». Актуальность исследования определяется расширением культурного обмена в рамках российско-японских отношений. В 2018 году в Россию приезжала труппа Кабуки Тикамацу-дза, что является событием грандиозного масштаба, поскольку гастроли Кабуки за границей, не говоря уже о России, крайне редки. В России публиковались работы о театрах Но, Кабуки и Дзёрури, однако именно Кабуки уделено недостаточно внимания - большинство имеющихся публикаций датируются шестидесятыми-семидесятыми годами. Мало знаком российский читатель и с переводами пьес Кабуки, поэтому мной была предпринята попытка перевести сочинение, известное под названием «Повелитель грома» (Наруками, 1684 г.), которое включено в число «Восемнадцати классических пьес театра Кабуки»: все они входят в современный репертуар японского театра. В научный оборот вводится еще один драматический текст, неизвестный в России. Статья является вступлением к тексту перевода: в нем исследователь обращается к особенностям пьесы, описывает персонажей и их сценические костюмы. В пьесе четыре действующих лица: святой Наруками, который является главным действующим лицом и по имени которого названа пьеса; два его непутевых ученика - монахи Хакуумбо и Кокуумбо, которые являются комическими персонажами и развлекают зрителей по ходу развития действия пьесы; принцесса Кумо-но Таэма-химэ. Сюжет пьесы выстраивается вокруг того, что Наруками при помощи магических обрядов устроил засуху, чтобы отомстить императорскому двору за свои обиды, и тогда к нему посылают красавицу Кумо-но Таэма-химэ, которая должна соблазнить святого, узнать, как разрушить заклинания и вернуть дождь.

Статья посвящена жизни и деятельности одного из наиболее видных и ярких политиков современной Японии - Мори Ёсиро. В статье рассказывается о детских и юношеских годах Ёсиро, когда проявилось его увлечение спортом, прежде всего регби. Это во многом способствовало формированию его взглядов на отношения между людьми. Значительное внимание уделено раскрытию роли отца в воспитании Ёсиро, влиянию его заповедей на определение жизненного пути, основных ориентиров политической философии. Мори Ёсиро сорок три года был в центре политических событий в стране, являясь депутатом парламента. Четырнадцать раз побеждал на выборах в высший законодательный орган Японии. Занимал руководящие посты в Либерально-демократической партии, возглавлял правительство. Известен как сторонник активного развития японо-российских отношений, поиска компромиссного решения территориальной проблемы. По завершении политической карьеры играет большую роль в общественной жизни страны. С 2014 г. возглавляет Организационный комитет по проведению Олимпийских игр в Токио. Жизненный путь Мори Ёсиро отмечен как многими достижениями, так и преодолением немалых трудностей и препятствий. Об этом также рассказывается в статье.

В статье сделана попытка проанализировать с международно-политических и внутриполитических позиций «дипломатию извинений» во внешнеполитическом арсенале послевоенной Японии. Упор сделан на роль и место «дипломатии извинений» в отношениях Японии с КНР и Республикой Корея, в которых она продолжает выступать важнейшим инструментом, регулирующим градус напряженности в условиях высокой их конфликтности. В статье показано, что «дипломатия извинений» играла важную роль в послевоенной политике Токио по примирению с восточноазиатскими странами. Однако эта политика была не вполне успешной, во многом по причине неудовлетворенности партнеров чересчур мягкими формами извинительной лексики японских официальных лиц, а также недостаточной, по их мнению, степенью раскаяния. Многие из них продолжают считать, что полноценное примирение с Японией невозможно, так как на официальном уровне там отсутствует однозначно отрицательная оценка милитаристского прошлого, а послевоенное урегулирование отношений с ней проводилось без должной материальной компенсации жертвам японской милитаристской политики. В Японии же, наоборот, полагают, что официальных извинений, прозвучавших в послевоенный период, уже более чем достаточно, что послевоенному поколению не за что извиняться, так как милитаристские лидеры были осуждены решениями Токийского трибунала и уже искупили вину всего народа, и что постоянное внесение вопроса об извинениях в дипломатическую повестку основано на циничных политических расчетах и не имеет ничего общего с поиском исторической справедливости. На этом фоне восстановление подлинно дружественных, добрососедских отношений Японии со странами-соседями представляется в исторической перспективе маловероятным.

Статья написана по случаю 75-летия академика В. М. Алпатова. Ее авторы знакомы с юбиляром со студенческих лет, с первых шагов в японоведении. Каждый с позиции своих научных интересов попытался отразить многогранность таланта В. М. Алпатова - ученого, исследователя, летописца, учителя и наставника всех тех, кто связал свою судьбу с изучением японского языка и Японии.