В период Хэйсэй изменения в жизни японских женщин и в вопросах гендерного равенства, а также появившиеся новые экономические возможности, несомненно, способствовали трансформации взглядов женщин на семейную жизнь и материнство, на карьеру и на роль в обществе. Для понимания произошедших изменений автор проанализировал многочисленные японские источники, сделав акценты на изменение взглядов японок на брак/семью и на рождение детей; на положение на рынке труда (карьерные возможности) и на изменение роли в общественно-политической жизни страны. Рост числа японских женщин, получающих университетское образование, свидетельствует о том, что они стали более образованными, чем раньше. Это, в свою очередь, открывает им доступ к лучшим рабочим местам, даёт возможность получать более высокие доходы и большую финансовую независимость, позволяет им не только идентифицировать себя как «жёны» и «матери», но и делать успешные инвестиции в своё образование и карьеру. В результате перспектива замужней-семейной жизни представляется теперь японкам относительно непривлекательной по сравнению с возможностью проживать «полноценную» жизнь, проводить интересный досуг и получать удовлетворение от работы. Вместе с тем меняющиеся условия на рынке труда не только побудили женщин «вкладываться» в собственную карьеру, но и повлияли на матримониальные устремления тех, кто пошёл по этому пути. Некоторые из них решили совсем отказаться от материнства; другие откладывали его до тех пор, пока не построили карьеру. Таким образом, японки, решающие сделать приоритетом карьеру, должны будут заплатить за свой успех - часто ценой бездетной и одинокой жизни. Модель, которую мы видим сегодня - результат изменений, идущих с 1990-х годов.

Все большее число японок включаются в экономическую жизнь страны, но японский рынок труда по-прежнему остается более благожелательным к мужчинам, чем к женщинам. Хотя многое было сделано за последние годы в плане создания условий для более полноценного участия женщин в экономической жизни страны, в целом модель их занятости не претерпела серьёзных изменений. Женщинам труднее, чем мужчинам получить место постоянного работника, с точки зрения условий труда (уровня зарплаты, возможностей повышения квалификации и профессионального роста, содержания выполняемой работы и т.д.) они с самого начала оказываются в худшем, чем мужчины, положении. Как и прежде, из-за жестких условий пожизненного найма многие женщины - постоянные работники японских фирм после рождения ребёнка прерывают свою карьеру, а возвращаясь на рынок труда по прошествии нескольких лет, предпочитают устраиваться на места непостоянных работников. Домашняя работа и заботы о воспитании детей также по-прежнему возложены в основном на женщин. «Стеклянный потолок», в который упираются японки, стремящиеся сделать карьеру, «стена в 1 млн иен», выталкивающая женщин в зону непостоянной занятости - всё это тоже реалии сегодняшнего дня. Сложившаяся в сфере женской занятости ситуация стала одним из главных факторов возникновения ряда болезненных социальных явлений, таких, как снижение числа браков, рост доли незамужних молодых женщин, повышение возраста первого замужества и рождения первого ребёнка, сокращение числа детей в семье, снижение показателя фертильности и т.д. Между тем едва ли не главной причиной консервации ситуации в сфере женской занятости являются широко распространённые в обществе, в том числе и среди самих японок, представления о разделении ролей женщин и мужчин в семье, в обществе, на работе. Поэтому до реальных изменений в этой области, по-видимому, еще далеко.

Статья посвящена анализу современного состояния экономических отношений между Японий и странами Юго-Восточной Азии - торговли как базовой и наиболее традиционной формы экономического сотрудничества, взаимного инвестирования, официальной помощи развитию. Рассматриваются изменения, происшедшие в этой области, в период с рубежа XX-XXI вв. по настоящее время. Приводятся статистические данные, на основании которых даётся оценка современного состояния экономических связей Японии и стран ЮВА. Проведённый анализ позволил сделать вывод, что Япония в начале XXI века больше была обращена в сфере внешней торговли к США, крупным экономикам Северо-Восточной Азии, нежели к странам Юго-Восточной Азии, но вместе с тем у них есть определённая, заметная ниша в торговле с Японией. На основании проведённых расчётов из числа стран Юго-Восточной Азии были определены ключевые партнеры Японии по каждому из трёх основных направлений экономического сотрудничества - торговли, взаимных капиталовложений, официальной помощи развитию. Выявлено, что основными внешнеторговыми партнерами Японии среди стран ЮВА являются Сингапур, Малайзия, Таиланд, Индонезия - т.е. экономически более развитые страны. Страны АСЕАН сохраняют в XXI веке позиции значимых для Японии поставщиков минерального топлива, сырья, продуктов питания, морепродуктов. Япония, в свою очередь, экспортирует в ЮВА промышленные товары, прежде всего, продукцию машиностроения. В работе показано, что начиная с середины 2000-х годов значительно увеличились объёмы ПИИ из Японии в наиболее развитые страны ЮВА. На порядок более скромные торгово-инвестиционные связи Японии с менее развитыми странами ЮВА (Лаос, Мьянма, Камбоджа) компенсируются предоставлением им официальной помощи развитию (ОПР). Проводится анализ наиболее актуальных и действенных в XXI веке форматов многостороннего сотрудничества Японии и государств ЮВА.

Статья посвящена посольству из корейского государства Корё, прибывшему в Японию в 1366 г. с требованием усмирить японских пиратов, терроризировавших южное побережье Корейского полуострова. История данного посольства, пришедшегося на переходный и турбулентный для всего дальневосточного региона период, ярко иллюстрирует процесс поисков и выработки новых идеологических моделей как в корейской, так и в японской политической культуре. Помимо изложения запутанных, порою почти детективных подробностей этого посольства и обзора основных японских и корейских источников, статья включает перевод трёх документов корейских послов, копии которых сохранились в Японии.

Политический памфлет «Юмэ моногатари» был написан известным представителем «голландской науки» (рангаку) Такано Тёэй (1804-1850). Он жил в первой половине XIX века, когда значительно усилился интерес к Европе из-за растущего влияния европейских стран в Азиатском регионе и заметных достижений европейцев в передовых областях науки и производства. Внешнеполитическая изоляция Японии со всё большей очевидностью становилась фактором, сдерживавшим общественный прогресс. Поэтому Такано Тёэй воспользовался слухами о возможном появлении у японских берегов американского корабля «Моррисон» для критики указа 1825 г. о незамедлительном выдворении из японских вод иностранных кораблей. Тёэй считал, что исполнение этого распоряжения может привести к большим осложнениям в отношениях с иностранными державами, поэтому в форме рассказа о нереальных событиях, происходивших во сне, высказывает свои соображения о внешнеполитических проблемах. В данной публикации представлен комментированный перевод этого произведения. Также высказывается предположение, что несмотря на наказание Такано Тёэй, бакуфу, похоже, учитывало некоторые его соображения при изменении правил обращения с иностранными судами, произведенном в 1842 г.

Статья посвящена истории изучения религиозно-философского наследия Синрана, одного из реформаторов японского буддизма периода Камакура, в англоязычной научной литературе. Определены основные этапы в развитии англоязычной научной литературе о Синране, подходы, характерные для каждого этапа, приведён краткий обзор основных работ. Для современного этапа, начавшегося после окончания Второй мировой войны, выделены следующие направления в изучении мысли Синрана: историко-философские работы и переводы источников, работы компаративного характера, историографические исследования.

Настоящая статья анализирует реакцию французских юристов на новый этап японской экспансии в Китае - оккупацию Маньчжурии осенью 1931 г., известную как «Маньчжурский инцидент», и создание там государства-сателлита Маньчжоу-го. В то время как Лига Наций и правительства почти всех великих держав осудили действия Японии как агрессию и нарушение международного права, среди французских интеллектуалов разгорелась дискуссия, в ходе которой были рассмотрены как китайские, так и японские аргументы. Европейский центр Фонда Карнеги в Париже в 1933 г. пригласил профессора юридического факультета Сорбонны Жана Эскарра (1885-1955) прочитать курс из шести публичных лекций «Лига Наций и китайско-японский конфликт» (12 января - 16 февраля). Юридический советник нескольких китайских национальных правительств в 1921-1929 гг. и один из авторов Гражданского кодекса Китая 1929 г., Эскарра занимал прокитайскую позицию, однако заявил, что выступает не от имени китайской стороны, а лично от себя, анализирует и оценивает происходящее как независимый эксперт с точки зрения международного права, а не одной из сторон. Позицию японской стороны в конфликте представил доктор права Жан Рэй (1884-1943), профессор французского права Токийского университета (1916-1919 гг.), юридический советник МИД Японии (1918-1924, 1927-1929 гг.) и японского посольства во Франции (1924-1927, 1929-1943 гг.). Он также прочитал шесть публичных лекций под названием «Позиция, деятельность и политика Японии в Маньчжурии» (9 марта - 4 мая 1933 г.). Оба юриста оперировали историческими фактами, но их правовые трактовки радикально различались в зависимости от занятой позиции - например, по вопросу о том, является ли Маньчжурия неотъемлемой частью «собственно Китая» или всего лишь его владением. В заключительной части статьи в научный оборот вводится монография А.Р. Тюлье «Маньчжурия и китайско-японский конфликт перед Лигой Наций» (1935), за которую юридический факультет Университета Тулузы присвоил автору ученую степень доктора права. Детально проанализировав позицию обеих сторон, Тюлье пришел к выводу, что с точки зрения международного права аргументы Японии более весомы. Изучение восприятия во Франции континентальной политики Японии не только обогащает нас новыми знаниями об истории эпохи, но позволяет лучше понять ее политическую философию и функционирование систем пропаганды и имиджмейкинга.

Одна из самых фундаментальных в истории Японии трансформаций- «Мэйдзи исин» (1867-1868) при всей схожести с великими революциями в других странах имела существенные отличия. Она была относительно бескровной и стала «гладким» переходом из одной системы в другую. Стремление к «преемственности» и к сохранению «связи времен» проявились и в самый тяжелый момент японской истории, когда императором в августе 1945 г. было принято решение о капитуляции и её единственным условием было сохранение императорской системы. В отличие от Реставраций монархий в европейской истории в японской - это не контрреволюция, а прямо противоположное. Японской монархии был придана «прогрессивная» форма конституционной монархии в её германской (прусской) версии, которая считалась тогда наиболее прогрессивной и динамичной, но не столь радикальной как британская, дававшая преимущество парламенту. Из двух форм конституционных монархий «монарх царствует, но не правит» и «монарх царствует и правит по конституции», при которой монарх становится заложником бюрократии, был выбран второй с той оговоркой, что в Японии отстраненность императора от управления страной и фактическая власть бюрократии была изначальной идеей тех, кто совершил революцию и строил новое государство. Роль императора как символа, которая была зафиксирована в послевоенной конституции Японии, написанной Штабом оккупационных войск и рассматривавшаяся как наиболее радикальная мера по демократизации Японии, на самом деле была таковой и до войны. Символичность или «духовность» власти императора восходит к исконно японской религии синто, которой революцией был придан статус государственной. Однако это противоречило характеру японцев, рассматривающий религию как культурно-этическую, а не как мировоззренческую доктрину. Особенности «Мэйдзи исин» сказались на динамике дальнейших трансформаций страны вплоть до её поражения во Второй мировой войне.

В отечественной науке история колоний, входивших в состав Японской империи в первой половине ХХ века, на данный момент изучена пока еще недостаточно полно. История губернаторства Карафуто (1905- 1945), существовавшего на юге Сахалина, освещена крайне мало, а некоторые её моменты не изучены вовсе. В статье основное внимание уделено истории создания и социально-экономическому укладу губернаторства Карафуто - освоение территории после Русско-японской войны, её место и статус в колониальной системе Японии, использование основных экономических ресурсов острова, создание социокультурного пространства и мемориализация колониального прошлого северных рубежей страны. Помимо этого, освещён процесс ликвидации губернаторства, начавшийся после присоединения юга Сахалина к территории СССР после Второй мировой войны, - передача управления советской администрации, совместное проживание советских и японских граждан в 1945-1948 гг., депортация японского населения Сахалина, судьбы корейского населения острова. Кроме того, в статье приведены примеры сохранения памяти о японском присутствии на о. Сахалин в наши дни в России и Японии.

Цель исследования - прояснить понятия блага и зла в японской традиции поучительных рассказов сэцува на материале «Собрания стародавних повестей» («Кондзяку моногатари-сю:», 1120-е годы). Сопоставляются рассказы из двух свитков «Кондзяку» - 20-го и 27-го. В обоих речь идёт о демонах, оборотнях, призраках и других существах, традиционно относимых к «нечистой силе», мононокэ. В первом случае истории изложены с буддийской точки зрения, а во втором - с мирской, отчасти основанной на учении о Тёмном и Светлом началах. На их примерах можно проследить два различных ответа на вопрос, что представляют собою силы, враждебные человеку, и как от них следует защищаться. Вредоносные существа морочат людей, умножают обман в мире, который и сам по себе есть наваждение. Зло здесь берётся не с точки зрения нравственных предписаний, а скорее с точки зрения обрядовых правил: не как порок, который надо обличить, а как опасность, от которой можно и нужно защититься. При этом в буддийских рассказах демоны пытаются сбить человека с верного пути, а противостоять им способен тот, кто последователен, верен себе и «прям». В рассказах мирских, наоборот, «прямота» как несвобода в выборе пути оказывается свойством нечисти, человек же более свободен и может перехитрить силы зла, выбирая обходные дороги. В конечном счёте опасность таится внутри самого человека: тяжёлое наследие прежних деяний ведёт к бедам в нынешней жизни, и нечистая сила по сути лишь исполняет кары, отмеренные по закону воздаяния, точно так же, как знатоки обрядов, буддийских и светских, выступают лишь посредниками в обретении заслуженных благ. Выводы: встречи людей с нечистой силой в «Кондзяку» толкуются согласно учению о воздаянии - как примеры воздаяния за добро и зло. Здесь нет существ, добрых или злых по природе, а есть связи между живыми и умершими, людьми и духами. Контакты с иными мирами выявляют возможности выбора, по сути те же, с какими приходится сталкиваться в обыденных взаимоотношениях с людьми; в этом поучительный смысл историй о нечисти.

В статье описывается деятельность религиозной миссии, получившей название «Миссия молодых людей в годы Тэнсё» (天正の使節,1573-1586 гг.), которая была одной из первых, кто открыл Японию Европе. Поездку делегации, возглавляемую Ито Манцио, финансировали богатые феодалы-христиане Кюсю, а инициировал её иезуитский проповедник А. Валиньяно. По пути в Лиссабон, куда миссия прибыла в августе 1584 г., она посетила Макао, Кочин, Гоа, а из Лиссабона путь лежал в Мадрид и далее в Рим - главный пункт поездки. Путешествие по католическим странам Европы, где им оказывался грандиозный приём, произвело на членов миссии неизгладимое впечатление. Вернувшись в Японию через восемь лет, они активно проповедовали христианские идеи, хотя времена изменились и начались гонения на католиков, печатали религиозную литературу на станке, приобретённом в Португалии. Кроме того, в статье анализируется роль иезуитских и францисканских миссионеров, их внедрение в структуру японского общества и различие методов евангелизации страны, а также печальная судьба членов миссии. В статье исследуется роль иезуитского проповедника А. Валиньяно, который создал интеграционную политику христианизации Японии, отличающуюся невмешательством во внутренние дела страны, уважением её обычаев, традиций, адаптации к местной культуре. Иезуитская модель Нового времени, включающая признание самобытности японской культуры и образа жизни, отличалась от францисканской модели Средневековья, признававшей только церковь, монастырь местом служения, противопоставлявшей себя местным жителям. Создание единой миссионерской стратегии Общества Иисуса, проходившее под влиянием как внешних, так и внутренних факторов, превратило миссионерскую деятельность иезуитов в централизованную систему с унифицированной концепцией христианизации.

Изучение театра и связанных с ним аспектов имеет огромное значение, так же, как и изучение любой другой важной и значимой части культурного наследия Японии. Театр кабуки - это уникальное соединение возвышенного искусства с грубым городским колоритом, и данная тема всегда будет востребована и актуальна для исследователей всего мира, ведь Кабуки включает в себя огромное количество тем для изучения, от техники исполнения и драматургии до костюмов и реквизита. Главная цель данной работы - подробно рассмотреть особенности и специфику исполнения этого театрального направления и, в качестве примера, - продемонстрировать их на одной из самых знаменитых пьес в жанре кайдан. Кабуки, который можно буквально перевести как «искусство пения и танца», является одним из видов традиционного театра Японии. Сам по себе Кабуки представляет синтез танца, пения, музыкального аккомпанемента, драмы, а также красочных спецэффектов, яркого грима и костюмов. В данной статье описаны самые знаменитые сюжеты, связанные с фантастическими существами в театре, перечислены самые известные волшебные персонажи, их роль в пьесах. Также рассказано про термины, которыми называются те или иные действия, например, быстрая смена грима или костюма. Помимо этого, говорится про пьесу Цуруя Намбоку Четвёртого, а также разбирается всё вышеописанное на примере героев пьесы о призраке из Ёцуя, благодаря чему можно сделать вывод, что образ призрака главной героини - Оивы, оказал значительное влияние на последующее изображение мстительных духов онрё:. Также описано влияние образа Оивы на современных представителей ю:рэй в жанре хоррор и то, какие формы принимают сошедшие с театральных подмостков фантастические существа сейчас. Кроме того, говорится и про современные образы фантастических существ, где они используются и как воспринимаются японцами в наши дни, а также как ими воспринимается данный вид театрального искусства в целом. На примере различных жанров и сюжетов фильмов, анимэ и дорам делается вывод, что жанр кабуки и его образы всё ещё актуальны для современного восприятия и к нему активно стараются приобщить подрастающее поколение.

«Собрание божественных песен Айну», или «Айну синъёсю», -это сборник песенного эпоса народа айну, составленный в 1922 г. молодой айнкой Тири Юкиэ (1903-1922). Айны, или айну,-это ныне немногочисленный народ, проживающий на острове Хоккайдо. Такое наименование народа закрепилось вследствие того, что в айнском языке словом «айну» называют «человека», принадлежащего к их роду. Хотя в древности айны также населяли Сахалин, Курильские острова и юг Камчатки, данная статья будет посвящена айнам, проживающим на японском острове Хоккайдо, их фольклору и культуре. Сборник «Айну синъёсю» -это собрание 13 песен жанра камуи юкар, что в переводе означает «песни богов». Он содержит 11 песен о природных богах и 2 песни от лица бога-человека Окикирмуи, то есть в жанре ойна. Камуи -это всё множество айнских богов. Айны обожествляли те проявления природы, которые были им непонятны или опасны для них. Однако камуи -это не просто обожествление природы, это души, существование которых на небесах не отличается от жизни людей на Земле, но спускаясь в мир людей, они принимают облик животных, растений и других природных явлений. Песни «Айну синъёсю» изложены от имени богов, являющихся представителями живой природы, и содержат в себе фрагменты из их жизни. В эпосе айнов мы можем видеть их представления о жизни, их наблюдения за окружающим миром, понять, кем они видели себя в этом мире. Тири Юкиэ записала песни своего народа, чтобы сохранить его традиции. На основании её предисловия и того, что текст был записан на двух языках -айнском и японском, можно предположить, что своей целью она также ставила ознакомление японской публики с традициями и образом жизни айнов. Дискриминация и активная японизация айнского населения стояли в числе актуальных проблем во времена её жизни.

Настоящая статья представляет собой перевод манифеста Хирацука Райтё (1886-1971) «Первая женщина была солнцем». Хирацука Райтё считается пионеркой японского феминизма, которая отважилась пойти против вековых традиций и социальных норм. Хирацука Райтё выросла в обеспеченной семье, которая поддержала её в желании получить высшее образование. Хирацука увлекалась религией, философией и этикой, занималась практикой дзэн и находилась в постоянном поиске внутренней себя и своей самореализации, также она интересовалась английской и китайской классикой. Всё это, а также эпоха европеизации в целом, сыграли большую роль в зарождении у Хирацука Райтё феминистических взглядов. В 1911 г. она основала женский литературный журнал «Сэйто» («Синий чулок»). Уникальность этого журнала заключалась в том, что он стал первым журналом в Японии, в котором сотрудничали исключительно женщины. В первом выпуске «Сэйто» Хирацука опубликовала свой манифест под названием: «Первая женщина была солнцем». Этот манифест был обращением к женщинам и к их утраченной духовной независимости. Хирацука Райтё не признавала единственно возможную роль женщины, вписанную в идеологию «рёсай кэмбо» («хорошая жена, мудрая мать»). Идеи Хирацука Райтё о духовном освобождении и внутренней независимости оказались близки японским женщинам. Манифест «Первая женщина была солнцем» был адресован образованным девушкам, которые не желали следовать концепции «хорошая жена и мудрая мать» и выступали против подчинённого положения женщины в японском обществе.

Дадзай Осаму является признанным классиком современной японской литературы, а также одним из самых выдающихся мастеров «исповедального романа» (ватакуси сё:сэцу). В поисках новых сюжетов для выражения уже привычных экзистенциальных переживаний Осаму, подобно Сига Наоя и Кобаяси Хидэо, нередко обращался к произведениям западноевропейской классики. Заимствовав сюжет классической трагедии «Гамлет» Уильяма Шекспира, Дадзай мастерски удалось обыграть множество повествовательных деталей, а также воплотить на бумаге такой литературный феномен, как «исповедальная пьеса для чтения». Данная статья посвящена выявлению литературных особенностей пьесы в широком контексте сравнения с культовым западным сюжетом, а также в узком контексте «исповедальных» мотивов творчества Дадзай. «Новый Гамлет», как отмечал Окуно Такэо, наиболее приближен к оригинальной трагедии Шекспира как с точки зрения сюжета пьесы, так и с позиции литературных образов персонажей. Однако в образе «нового» Гамлета нашли воплощение философские и личностные проблемы, являющиеся ключевыми для всего творчества писателя: трагизм неспособности самоопределения, проблема шутовства как единственного способа коммуникации с окружающим миром, проблема мнительности и хронического отсутствия доверия к людям. Если «медлительный», «нерешительный», «безвольный», по мнению многих критиков, Гамлет Шекспира видел причины собственного философского диссонанса в невозможности подстроить окружающую действительность под собственные моральные устои, «новый» Гамлет Дадзай подобных попыток вовсе не предпринимал: единственным беспокоящим его вопросом было лишь собственное «я». Перемены окружающей действительности не представлялись ему хоть сколько-нибудь возможными. Он видел единственное своё «предназначение» лишь в разыгрывании клоунады, паясничестве, которое, как утверждает Камэи Кацуитиро, является одним из неотъемлемых атрибутов «службы людям», а также единственным возможным способом их полюбить. Иными словами, образ «нового» Г амлета» продолжает галерею портретов типичных для творчества Осаму «анти-героев», которые, как утверждают многие литературные критики, являются истинным воплощением чувств и личных переживаний самого писателя. Однако Андо Хироси и Камэи Кацуитиро полагают, что «исповедальная» концепция творчества Дадзай является осознанной и тщательно продуманной писателем фальсификацией, в основе которой лежит метаморфоза множественных литературных «я» писателя.

Статья посвящена важному историческому событию, произошедшему в мае 2019 г. в Японии - смене императорской власти и соответственно эпох императорского правления. 1 мая на Хризантемовый трон взошел наследный принц Нарухито. Он сменил своего отца - императора Акихито. В статье рассматриваются причины и следствия этого события для страны с точки зрения её как внутренней, так и внешней, политики. Обращается внимание на то, что Акихито покинул трон по собственной воле, чего не происходило в Японии в течение более 200 лет. Несмотря на то, что по нынешней конституции император в Японии является лишь символом государства и единства нации, не следует недооценивать влияния ушедшего императора Акихито на политическую жизнь и общественные настроения в стране. Подчеркиваются особенности смены монархов в Японии, отличающие её от других стран мира. Новая эпоха императорского правления получила название Рэйва. Этот термин может трактоваться в разных значениях. Слово Рэйва в целом было благоприятно встречено в японском обществе. Вместе тем некоторые политики усомнились в правильности выбора первого иероглифа рэй в названии из-за его ассоциации со значением «порядок» или «приказ». В Японии идея отречения действующего императора вызвала фурор и неприятие со стороны прежде всего консервативных сил, на которые опирается премьер-министр Абэ Синдзо. Они опасаются, что возрождение дебатов о будущем императорской семьи может вновь поднять вопрос о возможности наследования трона в Японии женщиной. Важным аспектом деятельности императорского дома является не только поддержание связей с еще сохранившимися в некоторых странах монархиями, но и укрепление отношений Японии с другими государствами - так называемая императорская дипломатия. Состоявшийся в конце мая приём американского президента Д. Трампа новым японским монархом и его супругой должен символизировать приоритетность связей Токио и Вашингтона. В статье также затрагивается история отношений императорского дома Японии с Россией.

В статье рассмотрены новейшие тенденции в развитии японо-индийских отношений. Сближение двух стран, начавшееся после окончания холодной войны, получило импульс в 2000-е годы, особенно в периоды нахождения у власти С. Абэ (2006-2007), (2012 - н.в.). Целью данной статьи является изучение динамики двусторонних отношений в период нахождения у власти С. Абэ, анализ факторов, влияющих на японоиндийское сближение. Смещение фокуса внимания Токио в сторону Индийского океана, провозглашение стратегии Свободного и открытого Индо-тихоокеанского региона продиктовано стремлением сдерживать растущее влияние Китая, и в этом Индия является одним из ключевых партнёров. При Абэ уровень отношений был повышен до особого стратегического и глобального партнёрства, ведется активный диалог как в двустороннем, так и в трёхстороннем (с участием США, Австралии) и четырёхстороннем форматах. Происходит активизация сотрудничества в оборонной сфере, которая включает военные обмены, учения, военно-техническое сотрудничество. Особый интерес вызывает перспектива трёхстороннего оборонного сотрудничества Японии, Индии и США в Индийском океане. В ответ на китайскую инициативу «Пояс и путь» Япония продвигает инициативу качественной инфраструктуры, в рамках которой она вкладывает значительные средства в индийскую инфраструктуру, а также настроена на сотрудничество с Индией в третьих странах. Открываются новые перспективы экономического взаимодействия, включающего такие новые отрасли, как атомная энергетика, освоение космоса, информационные технологии и содействие стартапам. Взаимодополняемость экономик двух стран, основанная на сочетании японских технологий и индийских специалистов, лежит в основе дальнейшего сотрудничества. Можно сделать вывод о том, что сближение с Индией является частью стратегии сторон по сдерживанию Китая, а двусторонние отношения выходят на уровень «квазиальянса». В то же время, с учётом тесных торгово-экономических и политических связей и Индии, и Японии с Китаем, а также индийской политики неприсоединения к альянсам нельзя не отметить факторы, ограничивающие возможные форматы сотрудничества и сдерживающие динамику японо-индийского сближения.

Вопросы исторического прошлого по-разному проявляют себя во внешнеполитических механизмах и процессах России и Японии. В статье анализируется роль и место проблем исторического прошлого в формировании образа страны-партнера в общественном мнении и политическом руководстве двух стран. По мнению автора, образ Японии в послевоенном СССР не ассоциировался с «историческими обидами», так как послевоенное поколение советских людей уже не помнило о русско-японской войне, а японская интервенция в Сибирь и на Дальний Восток 1918- 1922 годов не стала причиной негативного отношения к Японии на массовом уровне. К тому же считалось, что Япония, страдающая под пятой американцев, уже и так получила жестокий урок истории. В настоящее время позиция России по единственной из нерешённых проблем исторического прошлого - проблемы линии границы, заключается в том, что решать её необходимо на основе Декларации 1956 года. Однако перспектива передачи Японии двух Южно-Курильских островов в соответствии с условиями указанной декларации не пользуется популярностью среди российских граждан. Что касается Японии, в её общественном мнении преобладает отрицательное отношение к России, во многом связанное с оценкой её роли во Второй мировой войне как страны, совершившей в отношении Японии агрессивные действия и отторгнувшей от неё исконные территории. Ощущение себя жертвой в данном контексте создает японцам чувство психологического комфорта и позволяет ослабить чувство вины в связи с агрессивной политикой Японии в Азии в годы Второй мировой войны.^[*] Автор приходит к выводу о том, что Япония, осознавая те риски, которые таит в себе существенное ухудшение отношений с Россией в связи с различием позиций сторон по проблемам исторического прошлого, в перспективе не станет раздувать территориальную проблему и иные «исторические обиды», тем более что перспектив их урегулирования уже практически не проглядывается.