Статья приурочена к 50-летней годовщине нормализации японо-китайских отношений. Автор подчёркивает значимость этой даты и анализирует последующий путь развития японо-китайских отношений, уделяя особое внимание экономическому взаимодействию двух стран, изменениям геополитической ситуации, способам преодоления внутренних проблем и внешних вызовов. В качестве главных тенденций развития японо-китайских отношений на протяжении рассматриваемого периода отмечены углубление экономической взаимозависимости и смена международных ролей каждой из стран, обусловленная в первую очередь усилением влияния КНР на мировой арене.
Экономические интересы были одной из движущих сил нормализации отношений между Японией и КНР и послужили импульсом к активизации других процессов двустороннего взаимодействия. Восстановление дипломатических контактов и успешные экономические преобразования, проведённые в Китае в 1980–1990-е гг., открыли перед странами новые перспективы и привели к колоссальному росту торговли и инвестиций. При этом, если в 1980-е гг. была очевидна преобладающая зависимость китайской экономики от японской, то в 2000-е гг. ситуация изменилась на противоположную вплоть до того, что Китай стал локомотивом восстановления японской экономики, пострадавшей от пандемии Covid-19.
Смена ролей двух стран проявилась не только в том, что Китай пре взошёл Японию по экономической мощи, но и в том, что он стал одним из самых влиятельных игроков на мировой политической арене. В современных условиях Япония вынуждена искать гарантии безопасности и возможности наращивания военного потенциала, чтобы противостоять китайской угрозе.
Несмотря на заявленное 50 лет назад намерение закрыть тяжёлую страницу истории и прилагать усилия для мирного сосуществования, странам попрежнему не удаётся решить целый ряд проблем, связанных с исторической памятью. Кроме того, не закрытым остаётся вопрос Тайваня, сохраняется очаг напряжённости в Восточно-Китайское море (спорные острова Сэнкаку/ Дяоюйдао). Новыми вызовами стали в последнее время пандемия COVID-19 и ситуация вокруг Украины, которая проецируется Японией на тайваньскую проблему. Всё это создаёт угрозу для стабильности японо-китайских отношений. Заявленное лидерами двух стран намерение извлекать уроки из истории и решать любые разногласия посредством диалога даёт надежду на то, что стороны не допустят эскалации возможных конфликтов.

В настоящее время молодые люди составляют большинство населения во многих странах, но взаимодействие с молодежью является не только демографической необходимостью — молодые люди активно влияют на мировые процессы посредством различных инициатив.
Как подчеркивается в Уставе Организации Объединенных Наций по вопросам образования, науки и культуры (ЮНЕСКО), незнание путей и жизни друг друга на протяжении всей истории человечества было главной причиной подозрительности и недоверия между народами планеты, в результате чего их разногласия слишком часто оборачивались войнами. И поскольку войны начинаются в умах людей, то именно в сознании людей следует закладывать фундамент мира. Изучая настроения молодых людей, в 2021 г. The Goi Peace Foundation, неправительственная организация, аккредитованная при ООН, провела опрос молодежи из разных стран в возрасте от 15 до 25 лет. Вопросы касались восприятия молодыми людьми текущего состояния мира на Земле и их осведомленности в темах, связанных с поддержанием мира. Респондентов также спрашивали и о том, что они хотели бы сделать ради поддержания мира на Земле.
В статье анализируются ответы молодых японцев и производится их сравнение с мнениями молодых людей из других стран.
Молодежь в возрасте от 15 до 25 лет составляет примерно десятую часть населения Японии. Сейчас некоторые молодые японцы идентифицируют себя как «satori sedai» (さとり世代). Этот термин впервые был введен в оборот в 2010 г. для описания тех, кто родился примерно два десятилетия назад, когда началось снижение темпов развития японской экономики. Он характеризовал японскую молодежь как людей с пессимистическим отношением к будущему. Представляется актуальным анализ ценностей и социальных ориентиров современной японской молодежи в контексте ее отношения к вопросам сохранения мира и оценки ее возможного вклада в процесс созидания мира. В статье делается вывод о том, что молодые японцы демонстрируют готовность общаться, укреплять и защищать мир путем выдвижения различных инициатив. Отмечается, что участие молодежи — как японской, так и молодежи других стран — может сыграть заметную роль в процессах созидания и поддержания мира во всем мире.

В статье рассматривается вопрос о том, насколько жесткой является система социальной стратификации в Японии, возможно ли передвижение людей из низших страт в более высокие и какие факторы облегчают или, наоборот, осложняют это передвижение. Основное внимание уделяется проблеме межпоколенческой мобильности, по которой можно судить о том, становится ли общество более справедливым, происходит ли наследование социально-экономического неравенства или, наоборот, существуют возможности для его смягчения в последующих поколениях.
Факторы, способствующие социальной мобильности, и, наоборот, сдерживающие ее, рассматриваются по трем параметрам социальной стратификации — уровню дохода, социальному статусу, уровню образования. Рассматривается также вопрос о влиянии института брака на социальную мобильность. В статье показано, что хотя жизненные пути людей, принадлежащих к разным стратам, складываются по-разному, тем не менее, японское общество обладает институтами, позволяющими человеку преодолеть влияние «обстоятельств рождения» и подняться вверх по социальной лестнице.
Перераспределение доходов через систему социального обеспечения и налогообложения, а также относительно небольшой разрыв в оплате труда работников разного уровня квалификации позволяют удерживать неравенство по доходам на уровне, поддерживающем социальную мобильность по доходу. Сдвиги в профессиональной структуре занятых в направлении повышения доли более престижных профессий и значительный рост абсолютного числа обладателей этих профессий создают объективные условия для передвижения тысяч молодых людей в более высокие статусные группы.
Демократизация системы образования, облегчение доступа молодых людей из разных социальных страт к хорошему образованию предоставляют шансы продвинуться вверх по социальной лестнице все большему числу молодых японцев. Наконец, демократизация института брака, проявлением которой стало повышение значения при выборе партнера уровня его образования и отход на второй план вопроса о его социальных корнях, также способствовала подвижности социальной структуры. Отмечая эти положительные перемены, автор в то же время выделяет факторы, сдерживающие социальную мобильность, главным из которых считает сохранение иерархичной структуры японской системы школьного и университетского образования.

Российско-японское экономическое сотрудничество имеет достаточно интересную и содержательную историю, однако опирается преимущественно на торговлю первичными энергоресурсами, в которых Страна Восходящего Солнца нуждается едва ли не больше всех в Северо-Восточной Азии. Неудивительно, что российский добывающий сектор привлекает львиную долю японских инвестиций, и это направление можно считать наиболее защищённым от негативных внешних воздействий, таких как санкционная политика или общее охлаждение межгосударственных отношений. Существуют и другие направления, например, по развитию сети автосборочных предприятий на территории России, строительству металлургических и фармацевтических заводов, обработке пустующих земель сельскохозяйственного назначения на Дальнем Востоке. При благоприятных обстоятельствах возможно ощутимое расширение номенклатуры отраслей — речь идёт о проектах и в сфере водородной энергетики, и в области цифровой экономики, робототехники, космических систем и так далее. 
К сожалению, в настоящий момент российско-японские отношения переживают один из самых сложных периодов своей истории, во многом обусловленный резким изменением глобального геополитического ландшафта в дополнение к различному восприятию российскими и японскими элитами моделей формирования геоэкономического пространства в Северо-Восточной Азии. Фактически в регионе СВА заметно усиливается тенденция к закреплению двух стратегических блоков, один из которых составляют Китай и Россия, в другой же входят Япония и Республика Корея при очевидном покровительстве США. 
Тем не менее, Токио, несмотря на присоединение к масштабным антироссийским санкциям, всё же стремится сохранить фундамент для дальнейшего взаимодействия в случае хотя бы относительной нормализации геополитического фона. Поэтому по-прежнему сохраняется актуальность рассмотрения институциональных основ кооперации, проистекающих из уже созданной системы договоров и соглашений. Анализ существующих и перспективных институтов российско-японского сотрудничества находится в фокусе внимания данной статьи, поскольку без этого фундамента сторонам будет трудно рассчитывать на взаимовыгодное долгосрочное взаимодействие, которое полностью свести на нет вряд ли возможно в силу многих обстоятельств как внутреннего, так и внешнего характера. Кроме того, в новых условиях азиатское направление внешнеэкономической политики становится по-настоящему ключевым для России, что на официальном уровне признаётся национальными элитами.

Русско-японская война была фактически первой войной, в ходе которой прошла апробацию Гаагская Конвенция о законах и обычаях сухопутной войны. Россия в тот период, как и Япония, была озабочена международной репутацией страны и стремилась создать впечатление цивилизованной державы, и после начала русско-японской войны прилагала большие усилия к тому, чтобы содержание военнопленных соответствовало международным требованиям. 
Японских военнопленных в России было чуть более 2 тыс. чел. Основная их часть содержалась в Аракчеевских казармах села Медведь Новгородской губернии. В статье показано, что военнопленные имели хорошее финансовое обеспечение и пользовались свободой передвижения по селу. Российская сторона старалась учесть в пищевом рационе вкусы японцев. Приводятся данные миссии американского вице-консула Т. Смита, предпринятой для исследования вопроса о положении военнопленных, в соответствии с которыми содержание японцев не вызывало больших нареканий. 
Автор также повествует о том, что сегодня память о японских военнопленных бережно сохраняется жителями села, в местном доме культуры имеется постоянная музейная экспозиция, а надгробные памятники, оставшиеся после погребения умерших военнопленных, являются частью мемориала в их честь.

Работа посвящена малоизученным аспектам Индокитайского кризиса 1940 г. в японо-французских отношениях — притязаниям Японии на контроль и военное присутствие во Французском Индокитае летом и осенью 1940 г. Обеспечение безопасности и стабильности Индокитая лежало в основе французской политики в отношении Японии все предвоенные годы. Она характеризовалась готовностью идти на компромиссы и поэтому часто подвергалась критике как «умиротворение агрессора». 
Начало войны в Европе в сентябре 1939 г. подтолкнуло японские военные круги к разработке новых планов экспансии в условиях ослабления позиций Франции в Восточной Азии. Военное поражение Франции в июне 1940 г. побудило Японию усилить давление на нее с целью полностью прекратить поставки военных материалов Китаю и взять исполнение этого под свое наблюдение. Стратегической целью Японии было установление контроля над Индокитаем. 
Новый авторитарный режим Французского государства (режим Виши), сменивший парламентский режим ликвидированной Третьей Республики, пошел на компромисс с Японией, учитывая неравенство сил в регионе, поэтому его политику называют политикой уступок. Автор рассматривает процесс выработки французской политики и действия ее руководителей и основных исполнителей: главы государства маршала Филиппа Петэна, министра иностранных дел Поля Бодуэна, министров колоний Альбера Ривьера и Анри Лемери, генерал-губернаторов Индокитая Жоржа Катру и Жана Дэку. В основу работы положены дневники, воспоминания и другие свидетельства действующих лиц в сочетании с новейшими работами историков.

Статья посвящена проблемам становления и развития японоведения в Новосибирске во 2-й половине ХХ в. В работе показаны предпосылки появления японоведческого образования и введение курса японского языка в Новосибирском государственном университете. Появление японоведения в Новосибирске было обусловлено развитием в 1960-х гг. советско-японского сотрудничества, становлением Сибирского отделения Академии наук и развитием восточного языкознания в Новосибирском государственном университете. Особое внимание уделено вкладу в становление и развитие новосибирского японоведения Ольги Павловны Фроловой, которая стала первым и до конца советского периода истории оставалась единственным профессиональным японоведом в Новосибирске. 
Первая научная статья по японскому языкознанию в Новосибирске была опубликована в 1970 г., в 1971 г. было введено преподавание японского языка для студентов гуманитарного факультета НГУ. С конца 1980-х гг. новосибирское японоведение вышло за пределы университета, японский язык стали изучать студенты разных вузов и ученики средних школ. В 1995 г. на гуманитарном факультете было открыто отделение востоковедения со специализацией по японскому языку, а в 1999 г. в НГУ была создана и кафедра востоковедения. В Новосибирске наряду с японским языкознанием развитие получило изучение археологии, литературы, искусства и традиционной культуры Японии. В начале XXI в. многие воспитанники новосибирского востоковедения стали ведущими российскими японоведами.

В связи с истечением сроков засекречивания ряда материалов, имеющих отношение к деятельности советских спецслужб в годы Второй мировой войны, а также по причине высокого общественного интереса конкретно к «делу Зорге» в последние 5 лет военным историком д.и.н. М. А. Алексеевым в научный оборот введено большое количество ранее неизвестных документов, представляющих исключительно высокий интерес для исследователей. В частности, впервые опубликованы материалы, дающие окончательные ответы на вопросы о том, являлся ли Зорге двойным агентом, что послужило истинной причиной провала нелегальной резидентуры советской военной разведки в Японии в 1941 г., а также многие другие важные документальные свидетельства деятельности советских спецслужб в этой стране. 
Кроме этого, в свет вышла книга «Другой Зорге. История Исии Ханако», в которой авторы настоящей статьи проанализировали воспоминания японской жены Зорге — Исии Ханако. Ее мемуары дают возможность по-новому взглянуть на личность Рихарда Зорге, на его цели в изучении Японии и подходы к этому вопросу, составить более личное и в то же время объективное представление о его характере. В совокупности с рассекреченным в 2020 г. делом «Особой папки» ЦК КПСС об увековечивании памяти Рихарда Зорге, эти материалы впервые позволяют также в полной мере оценить масштаб усилий Исии Ханако по сохранению памяти о Зорге в Японии в период с 1945 по 1964 гг. 
В период 2017–2022 гг. в Японии был опубликован ряд новых материалов, посвященных данному делу и раскрывающих степень информированности по нему не только правительства и правоохранительных органов этой страны, но и лично императора, а также разделение полномочий спецслужб при осуществлении ликвидации резидентуры Зорге.

В японо-буддийском каноне небесные государи относятся к четвертому классу буддийских божеств — после будд, бодхисаттв и светлых царей. Они являются наиболее многочисленной группой и обладают разнообразными иконографическими признаками. Скульптуры отличаются сложностью пластических форм, декоративностью и экспрессией. В японской иконографии происходило преобразование буддийских персонажей, их внешний облик трансформировался согласно этническим требованиям, изменялись свойственные им атрибуты, одеяния, позы. Небесные государи, мягкостью ликов напоминавшие бодхисаттв, в Японии были наделены грозными чертами лица. Светскую одежду они сменили на облачение воинов — доспехи, латы. Некоторые другие божества, считавшиеся воинственными, приобрели умиротворенный облик. 
Следует выделить четырех небесных государей (ситэнно:) как наиболее значительных — Тамонтэн, Дзикокутэн, Дзо:тё:тэн, Ко:мокутэн. В руках они сжимают оружие. Для Ко:мокутэн в борьбе с невежеством оружием служит слово, поэтому в руках он держит свиток-сутру и кисточку. Кроме них, самыми признанными стали Бонтэн, Тайсякутэн, Бисямонтэн. Они обладают большой физической и духовной силой и предстают в величественных позах. Бисямонтэн выступает воином-защитником, но является и божеством, которое одаривает всех милостью. Появились и скульптуры богинь. Воинственная Бэндзайтэн обрела черты женственности, государыня Китидзё:тэн известна как богиня богатства и счастья. 
Когорте небесных государей принадлежат также божества-охранители буддийского закона — Сю:конго:дзин и Конго:рикиси. Они как стражи располагаются в нишах храмовых ворот и являются гневными персонажами. Сакральные скульптуры демонстрируют воинственный дух могучим телосложением, мимикой лица, жестами рук и воинскими доспехами. Они свидетельствуют о непоколебимости вероучения. Статические скульптуры обретали выразительность движения благодаря положению рук, согнутых в локтях, поднятых вверх, лежащих на пояснице, и ног, словно танцующих. В статье предлагается рассмотреть художественно наиболее значимые скульптуры, проследить процесс совершенствования стилистических средств ваяния японо-буддийских изображений, раскрыть особенности гротескных произведений с целью расширения знаний о буддийской храмовой скульптуре.

Цель данного исследования — рассмотреть два понятия, важных для японской буддийской мысли и для учений о словесности: суки («изящный вкус», преданность прекрасному) и кокородзаси («решимость», готовность сосредоточить на чем-то все силы). Важный источник для понимания этих многозначных терминов — «Сборник рассказов о пробуждении сердца» («Хоссинсю:», начало XIII в.). В сборниках поучительных историй сэцува часто встречаются рассуждения о поэте и поэзии; они сопровождают подборки рассказов о чудесах, связанных с тем или иным знаменитым стихотворением, изменивших судьбу поэта и его близких. 
Составители собраний сэцува в общем следуют той традиции, где слово поэта ценится ниже слова Будды, — но тем важнее подобрать примеры, из которых было бы видно, что путь стихотворца может быть одновременно и путем буддийского подвижника. Один из изводов буддийского понимания поэзии можно найти в «Хоссинсю:». Здесь поэты с их особым образом жизни и мысли относятся к более широкой категории «ценителей прекрасного», «людей со вкусом», сукимоно. Эти люди способны ради стихов или музыки отрешиться от обычных людских забот, от славы и корысти, что сближает их с отшельниками. Важны при этом не столько свойства поэзии как таковой, сколько «решимость» самого человека, его выбор в пользу чего-то, что по глотит его силы целиком и станет для него опорой на пути.

Статья посвящена распространению новомодной «болезни» (cинкэй суйдзяку) среди японской творческой элиты XX в., частью которой был писатель Танидзаки Дзюнъитиро (谷崎潤一路, 1886–1965), чей художественный образ «болезненного гения» сформировался под непосредственным влиянием психиатра Сугита Наоки (杉田直樹, 1887–1949), трудов Р. Крафта-Эбинга (1840–1902) и Отто Вейнингера (1880–1903).
Прочная причинно-следственная связь между психикой и творчеством была обусловлена тем, что произведения европейской классики проникали в Японию одновременно с биографиями их авторов. Это формировало веру в зависимость литературы, скажем, Ф. Достоевского или Г. Мопассана от их «болезненности», благодаря чему «недуги» литераторов были актуализированы в Японии первой половины XX в., став ключевым элементом амплуа «современного» писателя. Широко распространившиеся идеи противопоставлялись нео-конфуцианской мысли прошлой эпохи — гениальность уже не зависела от образованности, а от психических патологий, дарующих их обладателям особое чутье и талант. Труды европейских философов, психиатров, биографии литераторов XIX в., позволили «новым» японским художникам создать для себя привилегированное положение на развивающемся рынке массовой культуры.
Синкэй суйдзяку стал маркером того, что интеллектуал испытывает на себе всю тяжесть современной цивилизации, находится на передовом крае процесса модернизации. Образ болезненного гения-мазохиста, сконструированный литератором Танидзаки Дзюнъитиро, лег в основу практически всех его произведений.
Главным методом исследования является аналитический. Особое внимание уделяется специфике развития японской культуры первой четверти XX в., когда Танидзаки Дзюнъитиро включился в дискурс эпохи модернизма со своими представлениями об идеальной женщине, которая должна была изменить «генетический» код японской нации, преобразовав человека не только внешне, но и ментально. Произведения литератора — это серия «манифестов», направленных на переосмысление роли и образа женщины в современном обществе, поиск собственной идентичности, места японской нации в современном мире.

Макуя, или Скиния Христа, — японское новое религиозное движение неохристианского типа с элементами сионизма. Предки его основателя, бизнесмена Тэсима Икуро: (1910–1973), были самураями, а сам он в юности принял крещение и примкнул к движению бесцерковников — японских христиан, отрицающих церковь и стремящихся обрести связь с Богом через тщательное изучение Священного Писания. Исследователи сходятся в том, что, во-первых, учение Макуя продолжает и развивает идеи Бесцерковного движения, а, во-вторых, в том, что как и другие японские христианские организации, Макуя испытывает на себе значительное влияние японской культуры и является прежде всего ее порождением.
Преемственность Макуя по отношению к Бесцерковному учению проявляется в том, что адепты Макуя считают главным занятием, позволяющим человеку прийти к Богу, толкование Писания. Так же, как бесцерковники, последователи Макуя признают гипотезу об общем происхождении японцев и евреев. Также они считают иудаизм более соответствующим изначальному учению Иисуса Христа, чем христианство, искаженное переводами Библии на греческий и другие языки и церковными институтами. Своеобразие учения Макуя, среди прочего, обуславливается такими практиками, как «говорение на иных языках», исцеление Божьей силой, хождение по огню и др.
Обзор жизненного пути Тэсима Икуро:, истории формирования его учения и движения Макуя, а также анализ проповедей Тэсима показывает, что в его мировоззрении и основанном на нем учении Макуя прослеживаются, в том числе, некоторые базовые идеи Дзэн-буддизма. Проанализированы две проповеди Тэсима Икуро:, где он толкует псалом 90 («Молитва Моисея, человека Божия»), а также стих из Евангелия от Иоанна и рассуждает о жизни, смерти, восприятии времени и о встрече человека с Богом. Так же, как дзэнские мыслители, Тэсима Икуро: считает целью верующего отбросить иллюзии и обрести истинное видение. Согласно базовым постулатам Дзэн-буддизма, подвижник обретает просветление и тем самым выходит из бесконечного круга рождений и смертей, осознает недуальность мира. Для Тэсима Икуро: аналогом просветления становится встреча человека с Богом, после которой человек точно так же перестает ощущать себя рабом времени и оказывается в вечности.

Среди сверхкоротких рассказов американских авторов, переведённых на японский язык в конце 1950-х – начале 1960-х гг. писателем Цудзуки Митио, впервые была представлена и микропроза Роберта Альберта Блоха (1917–1994): детективы, сказочные истории, психологические ужасы, фэнтези. Японские писатели, известные своими экспериментами в жанре сверхкоротких мистических и детективных историй, а также в жанре психологического хоррора, отмечают влияние Роберта А. Блоха на их творчество: это Атода Такаси (р. 1935), Акагава Дзиро (р. 1948) и Тамару Масатомо (р. 1987). Некоторые аллюзии можно обнаружить и в творчестве менее известных авторов современного сверхкороткого рассказа — например, Аояма Сёдзи (р. 1975). В статье анализируются темы, идеи, приёмы, психологизм японской микропрозы, относящейся к таким жанрам, как сказки и ужасы; рассматривается метафоричность и образность произведений. Предлагается взгляд на сё:то сё:то современных японских писателей, принимая во внимание отсылки в их творчестве к произведениям указываемого ими предшественника — Роберта А. Блоха. Литературные параллели с сюжетами сверхкоротких историй Роберта А. Блоха обнаруживаются в рассказах сборника сё:то сё:то Тамару Масатомо «Тысяча и одна ночь» (Сэнъя ития), опубликованного в 2016 г.; в сборниках микропрозы Акагава Дзиро «Прогулка» (Сампомити, 2002), «Танцующий мужчина» (Одору отоко, 1986) и «Болтливая женщина» (Каттэ-ни сябэру онна, 1986); а также в сборниках микропрозы Атода Такаси «Странный день» (Кимё:на хирусагари, 1996), «Съеденный мужчина» (Табэрарэта отоко, 2008) и «Случай с кошкой» (Нэко-но дзикэн, 2010). В одном из рассказов Аояма Сёдзи из сборника «Площадь сё:то сё:то-1» (Сё:то сё:то-но хироба-1, 2007) также очевидно влияние Роберта А. Блоха. Вслед за американским писателем для японских авторов на первый план выходит иносказательность произведений, символизм, чёрный юмор, обращение к проблемам современного мира и свойствам человеческой натуры. Сравнительный анализ японских сё:то сё:то и сверхкороткой прозы Роберта А. Блоха проводится впервые.

Статья посвящена творчеству известного японского режиссера Хамагути Рюсукэ, представителю нового поколения японских кинематографистов. Он является обладателем многих престижных наград крупнейших международных кинофестивалей в Локарно, в Каннах и т.д. Его фильм «Сядь за руль моей машины» получил в 2022 г. высшую премию американской Киноакадемии — Оскар за лучший иностранный фильм. Фильм необычен и интересен многими своими особенностями, о которых подробно рассказывается в исследовании. Но, прежде всего, автор обращает внимание на то, что в основу сюжета этой картины положен одноименный рассказ прославленного японского прозаика Мураками Харуки. И одновременно с этим режиссер много почерпнул из пьесы «Дядя Ваня» классика русской литературы А. П. Чехова, влияние которого со всей отчетливостью прослеживается во всех его последних работах. Другой ключевой фигурой, определившей основной вектор развития творчества Хамагути, является Андрей Тарковский. Знакомством с его работами он во многом обязан своему учителю — мэтру современного японского кино Куросава Киёси. Так что русская тема — одна из самых интересных сторон творчества режиссера. Одновременно с этим автор статьи стремится подробно проанализировать и другие литературные и кинематографические истоки в режиссерской карьере Хамагути и приходит к выводу о том, что его творчество представляет собой сложный, но гармоничный синтез западной и японской культуры с ее ярко выраженными национальными традициями. 

Айнский — единственный исконный язык Японии в исторический период. Его генетические связи неизвестны, грамматическая система отличается от систем языков окружающих народов. Этническое происхождение айнов также неизвестно. В XIX в. носители айнского языка жили на Хоккайдо, на южном Сахалине, на Курильских островах и на юге Камчатки. Они не были многочисленны, но их языковая ситуация была стабильна, их контакты с другими народами не были значительны. Их занятиями были охота и рыбная ловля. С XIX в. айны начали переселяться на Хоккайдо. Русский писатель А. П. Чехов посетил Сахалин в 1890 г. и описал ситуацию с айнами. Он писал, что айны мирные и кроткие; они не могут сопротивляться японской экспансии. В это время айнское население сокращалось, и тому было две причины: смерть от голода и переселения на Хоккайдо. Айны потеряли свою территорию и не имели равных прав с японцами. Японцы презирали айнов, используя фонетическое сходство названия народа айны и японского слова inu ‘собака’, считая айнов гибридом людей и собак. Айнский язык не имел письменности, и в айнских школах преподавался только японский язык. Айны начали ассимилироваться. После Второй мировой войны айнов уровняли в правах с японцами, но новые реформы не изменили ситуацию, и айнский язык вымирал очень быстро. Последний носитель айнского языка на Сахалине умер в 1975 г., а на Хоккайдо около 2000 г.

Вако: (букв. «японские пираты»), были морскими разбойниками, происходившими из разных этнических групп и совершавшими набеги на прибрежные территории Китая и Кореи в XIII–XVI вв. В XV в. активность пиратов на Корейском полуострове снизилась и переместилась в береговые провинции Китая, где достигла пика в середине шестнадцатого столетия и была достаточно масштабной для того, чтобы оставить след в произведениях искусства периода Мин (1368–1644). В первой половине статьи дана характеристика двух основных этапов развития «японского пиратства», включающая в себя перечисление ключевых событий и факторов, которые оказывали влияние на усиление и ослабление пиратской активности. Вторая часть статьи посвящена подробному исследованию вопроса о том, какие исторические события нашли отражение в «Иллюстрированном свитке о японских пиратах» («Вако: дзукан»). Для решения этой задачи были выделены основные изобразительные особенности памятника, свиток был разделен на несколько сцен, описание которых представлено в виде таблицы. Кроме того, в статье рассматриваются четыре существующие в историографии теории и оценивается степень их состоятельности при решении поставленной задачи. С целью более глубокого понимания происхождения свитка и его содержания были привлечены еще два памятника, а именно: «Иллюстрированный свиток о сопротивлении японским пиратам» («Ко:ва дзукан») и недошедший до нашего времени «Иллюстрированный свиток об усмирении японских пиратов» («Хэйва дзукан»). «Ко:ва дзукан» также был разделен на несколько эпизодов, произведен сравнительный анализ, результаты которого отражены в вышеупомянутой таблице. Малая освещенность этой темы (в особенности в отечественных публикациях), а также междисциплинарный характер исследования делает его интересным не только ученым, изучающим пиратство как исторический феномен, но и широкому кругу специалистов по истории и искусству стран Востока и международным отношениям в Азиатско-Тихоокеанском регионе.

Индустрия консалтинга является неотъемлемой частью современной экономики. Деятельность крупных консалтинговых компаний связана прежде всего с американским и европейским рынком, однако в последнее время наблюдается развитие отрасли и в странах Азиатско-Тихоокеанского региона. Рынок консалтинга в Японии в настоящий момент только формируется и по своему масштабу несопоставим с мировыми лидерами. Данная статья посвящена особенностям формирования рынка консалтинговых услуг в Японии и их влиянию на развитие отрасли. Особое внимание уделяется системе административного руководства экономикой и корпоративной структуре как ключевым факторам, позволявшим японскому бизнесу долгое время вести свою деятельность и преодолевать проблемы, не прибегая к помощи независимых консультантов. Правительство организовывало работу различных комитетов и бюро, обеспечивавших консультирование предприятий и целых отраслей. Неправительственные организации в свою очередь проводили экономические исследования и способствовали эффективной коммуникации государства и бизнеса, тем самым также выполняя функции консультантов. Система группирования предполагала наличие собственных консалтинговых компаний, которые обслуживали членов группы, вследствие чего необходимости привлекать сторонних консультантов не возникало. Ключевым фактором для появления консалтинговых фирм стали глобализация и интернационализация японского бизнеса. Так, некоторые компании, выйдя на мировой рынок, столкнулись с высокой конкуренцией со стороны других стран и сложностями в ведении бизнеса в совершенно иной среде. Еще одним толчком для создания консалтинговых фирм стало введение новой системы бухгалтерского учета и аудита, а также принятие нового Кодекса корпоративного управления, соответствующего международным стандартам. В результате проделанного анализа автор приходит к выводу, что появление рынка консалтинговых услуг в Японии произошло значительно позже, чем в других странах, что связано со специфическими условиями, в которых развивался японский бизнес на протяжении второй половины XX в. Тем не менее, чтобы сохранить свой статус и конкурентоспособность, японские компании вынуждены пересматривать принципы управления и чаще привлекать сторонних консультантов.

30 марта 2022 г. в Токио состоялась беседа с профессором Того Кадзухико — известным специалистом по России и Европе, автором множества книг, среди которых «Секретная запись переговоров о Северных территориях: возможность, утраченная 5 раз» [Tōgō, 2010], «Внешняя политика Японии 1945–2009» [Tōgō, 2011]. Профессор Того поделился своим мнением об актуальных и сложных вопросах: об отношениях Японии с США, Европой и Китаем, развитии украинского кризиса, конфликте России и Запада, о своем отношении к западным ценностям и месте Японии в мире.

Данный круглый стол прошел в стенах Ассоциации японоведов 19 февраля 2022 г. и был приурочен к выходу одноименной коллективной монографии. Авторы анализируют сложные и деликатные вопросы, стоящие в современной повестке дня во взаимоотношениях Японии с государствами Корейского полуострова, КНР и Тайванем, а также во взаимоотношениях с Россией. Авторы в своих рассуждения обозначают исторические корни этих проблем и ставят перед собой задачу всесторонне проанализировать их современное состояние, а также показать, какое место они занимают в общественном сознании этих стран.