Статья посвящена истории и современному состоянию гуманитарного взаимодействие между Японией и Индией. Исследованы факторы религиозно-культурной общности, роль буддизма в формировании двусторонних гуманитарных связей, а также контакты между видными философами и деятелями культуры второй половины XIX – н. XX вв., обусловленные близостью мировоззренческих концепций.

Внимание уделено истории пребывания в Японии индийских борцов за независимость в первой половине XX в., а также позиции Индии и ее отдельных представителей по вопросу послевоенного урегулирования с Японией. В статье рассмотрено, как эти точки соприкосновения получают освещение в риторике официальных лиц Японии в настоящее время. В частности, следует отметить обращение двух стран к идеям буддистско-индуистского единства как попытке объединить на этой основе азиатские страны для сотрудничества по глобальным вопросам.

Анализ деятельности и риторики японских премьер-министров позволяет сделать вывод, что наибольшее внимание гуманитарным аспектам двусторонних связей уделял С. Абэ, испытывавший особую симпатию к Индии. С. Абэ был известен своими ревизионистскими настроениями и стремлением избавить Японию от послевоенного комплекса вины, в связи с чем понятно его внимание к определенным индийским историческим фигурам, таким как Субхас Чандра Бос и Радхабинод Пал.

Отдельно затронуты особенности культурного взаимодействия двух стран, в частности, такие слабоосвещенные темы, как популяризация японской попкультуры и спорта. Ключевым направлением двустороннего гуманитарного сотрудничества являются образовательные программы. В настоящее время Япония делает акцент на продвижение преподавания японского языка 

в Индии, а также на реализацию программ в сфере технического образования и приглашения индийских специалистов в Японию. Проведен краткий обзор жизни индийской диаспоры в Японии, который в целом свидетельствует о благожелательном отношении местных жителей к индийцам. Сочетание усилий правительств обеих стран и благоприятной почвы, сформировавшейся как результат религиозно-культурной близости и отсутствия негативного опыта, связанного со Второй мировой войной, создают прочный фундамент для укрепления взаимных симпатий, что находит отражение в результатах опросов населения двух стран.

Статья посвящена памяти Сато Эйсаку, премьер-министра Японии в период с 1964 по 1972 гг., и написана в связи с 50-летней годовщиной со дня его кончины. Автор поставил перед собой задачу показать его личный вклад в развитие страны и проанализировать его политическое наследие с позиций сегодняшнего дня.

Сато принадлежал к консервативному мейнстриму (хосю хонрю) Либерально-демократической партии, связанному с Ёсида Сигэру. Политическое восхождение Сато характеризовалось его феноменальной способностью балансировать между фракциями ЛДП, находящимися между собой в крайне сложных и порой враждебных взаимоотношениях, и поддерживать прочные связи с деловыми кругами Японии. Кульминации его политическая карьера достигла к концу 1960-х гг., когда он почти единолично контролировал весь высший политический истеблишмент Японии.

Автор перечисляет достижения Сато на посту главы кабинета, в числе которых – быстрый экономический рост страны, который стал возможным благодаря активному государственному регулированию; сильная социальная политика и трехкратный рост зарплат в производственном секторе; амбициозные инфраструктурные проекты, включая продление линии Синкансэн и строительство аэропорта Нарита; проведение международной выставки «Экспо 70» в Осаке. Важной частью политического наследия Сато, по мнению автора, стала введенная им практика использования консультативных и иных экспертных структур для подготовки решений в обход традиционных бюрократических органов.

 На опыт премьерства Сато опирались в дальнейшем многие сильные премьеры Японии. Среди наиболее значимых успехов Сато в сфере внешней политики и безопасности в статье отмечены возвращение Окинавы под административный контроль Японии на условиях вывода ядерного оружия, а также Три неядерных принципа и подписание Договора о нераспространении ядерного оружия. За эти достижения в 1974 г. Сато была присуждена Нобелевская премия мира.

Одна из фундаментальных проблем преподавания истории заключается в необходимости освоения учащимися значительного массива фактической информации, далекой от их жизненного опыта. Чтобы выяснить, как с этой проблемой работают в японской системе образования, была рассмотрена реформа 2018 г. В ходе реформы предметы по истории Японии и всемирной истории были объединены в обязательный предмет «Общая история». Нововведения кардинально изменили структуру программы по истории в старшей школе, установленную в 1989 г.

Целью настоящего исследования стало определение, с какими тенденциями образовательной политики Японии связано проведение этой реформы. На основе анализа нормативных документов, экспертных материалов, образовательных стандартов и учебных пособий в работе выявляются особенности методического наполнения и содержания реформы, а также ее взаимосвязи с предшествующей образовательной политикой.

В результате проделанной работы удалось прийти к выводу о наличии преемственности в образовательной политике Японии, направленной на повышение интерактивности учебного процесса и глобализацию образования. Также удалось выделить положительные аспекты реформы и возможные риски с точки зрения решения актуальных проблем японского исторического образования.

В октябре 2024 г. авторы принимали личное участие в работе международной экспедиции на острове Такасима в префектуре Нагасаки в Японии по изучению подводной стоянки Такасима-3, связанной с монгольским вторжением 1281 г. В статье представлен обзор основных результатов многолетних исследований в заливе Имари, где погребены затонувшие корабли. Обзор сопровождается кратким экскурсом в историю монгольских вторжений XIII в.

К настоящему времени найдены останки трех судов, находки с которых подтверждают гипотезу принадлежности останков кораблей к военно-морской флотилии монгольской династии Юань (1271–1368). К числу основных находок с затонувших кораблей относятся железные шлемы, обломки колчанов со стрелами, якоря, каменные ядра, керамика и фарфор из Китая и Кореи, бронзовые буддийские статуи и зеркала, повседневная утварь. Археологические находки с острова Такасима представляют собой важный источник информации о военно-морской истории региона, технологическом уровне кораблестроения и динамичном взаимодействии народов Восточной Азии в начале II тысячелетия.

В статье рассматривается малоизученный визуальный источник – серия рекламных карточек «История Японии», прилагавшихся к упаковкам мясного экстракта британской фирмы The Liebig Company; серия была выпущена в 1938 г. в Швейцарии. Основателем компании стал немецкий химик Юстус фон Либих, выдающиеся заслуги которого лежат в первую очередь в области органической химии, новых технологий в сфере питания, а также популяризации химии в целом. Рекламой продукции служили карточки, знакомившие покупателя с жизнью разных стран мира. Наш интерес обращен к серии из двенадцати карточек, посвященных разным вехам политической истории Японии.

Помимо визуального материала особый интерес представляют тексты на обороте каждой карточки: в них отражается не только неугасающий интерес европейцев к Японии, но и особая риторика, признание побед японской императорской армии в Китае и Корее. Данная статья состоит из краткого исследования и полного перевода текстов всех двенадцати карточек с французского языка. Материал статьи рассчитан прежде всего на японоведов-историков, изучающих разные периоды истории Японии, ее идеологию и политику, филокартистов и искусствоведов, а также и на широкую читательскую аудиторию.

Статья посвящена тому, каким образом власти Маньчжоу-Го пытались приобщить российскую эмиграцию к японской культуре. Далее анализируется юбилейное событие – 2600-летия основания Японской империи. Для этого использовалась как печатная продукция (газеты, журналы, книги), так и обязательное участие эмигрантов в торжественных церемониях. В русских эмигрантских газетах («Голос эмигрантов», «Заря»), журнале «Луч Азии», широко публиковались материалы, которые знакомили российских эмигрантов с историей, культурой, современными достижениями Японии.

В этих публикациях пропагандировалась мифологическая история возникновения Японской империи, которая теперь несет свет и просвещение всем народам Восточной Азии. Используя юбилейную дату, японские власти и их союзники в лице русской эмигрантской верхушки (руководства Бюро по делам российских эмигрантов в Маньчжурии) пытались внушить российским эмигрантам идеи верности и сотрудничества с японскими властями. Торжественные мероприятия, посвященные основанию империи, прошли по всей территории Маньчжурии, где проживали русские эмигранты. Руководство русской эмиграции в Маньчжурии пригласили на праздничные мероприятия, проходившие в самой Японии в феврале 1940 г. Кроме того, осенью туда же была направлена делегация представителей российской эмигрантской прессы, перед которой была поставлена задача описать достижения Японии, что и было сделано после их возвращения в Маньчжурию.

Статья продолжает анализ малоизученных аспектов японо-французских отношений в годы Второй мировой войны – сотрудничества Французского государства (режим Виши) и властей Французского Индокитая с Японией и их сопротивления ее военной, политической, экономической и пропагандистской экспансии. Стратегической целью Японии после военного поражения Франции в 1940 г. было установление контроля над Индокитаем, затем его включение в «сферу сопроцветания Великой Восточной Азии».

Режим Виши провозгласил политику «сохранения империи», однако был вынужден пойти на компромисс с Японией, учитывая неравенство сил в регионе и удаленность, а с конца 1941 г. полную изолированность Индокитая от метрополии. Действия властей Индокитая обычно рассматривались в отрыве от политики Французского государства в целом, поэтому в статье особое внимание уделено процессу выработки политического курса и его творцам, анализу понятий «сотрудничество» и «сопротивление», имеющих в данном случае специфическое значение. В основу положены документы, дневники, воспоминания и другие свидетельства действующих лиц в сочетании с новейшими работами историков.

Начиная с 1620-х гг. и до последней четверти XIX в. большинство издаваемых в Японии книг были ксилографическими, то есть печатались с деревянных блоков, на которых были выгравированы (в зеркальном отображении) книжные листы. По сравнению с современными книгами, ксилографические книги имели целый ряд особенностей. Книги брошюровались почти всегда «мешком»: листы, на которых текст был напечатан только с одной стороны, складывались пополам, собирались стопкой, и сшивались с обложкой, которая тоже представляла собой лист плотной бумаги. Для одного и того же знака каны могли использоваться разные варианты написания, зато часто было подписано чтение иероглифов. Название книги обычно обозначалось на небольшом узком листе бумаги, приклеенном на обложку. Особенное значение для ксилографической книги имеет каллиграфия – почерк, которым записан основной текст, предисловие, послесловие и другие элементы.

В эпоху Токугава многие авторы создавали не просто текст, а книгу целиком, то есть являлись одновременно и книжными дизайнерами. Одним из них был Одзаки Масаёси (1755–1827), автор произведения «Хякунин иссю хитоёгатари» («Вечерние истории о “Ста стихотворениях ста поэтов”»), изданного в Осака в 1833 г. Автор был известным каллиграфом, и создатели книги, издавшие произведение уже после смерти автора, сохранили его идеи относительно оформления и ориентировались на его почерк. В создании книги принял участие известный художник – Ооиси Матора (1792–1833), издательство заказало известным интеллектуалам предисловие, послесловие, эпиграф книги. В статье исследуется конструкция книги, способ подачи основного текста, элементы, окружающие основной текст – все то, что, по мысли литературоведа Жерара Женетта, дает возможность тексту стать книгой. В контексте общих сведений о ксилографической книге периода Токугава рассмотрены особенности книги «Хякунин иссю хитоёгатари»: печатный лист, брошюровка, способ записи текста, иллюстрации, предисловие, оглавление, эпиграф, послесловие, колофон.

История японо-голландских отношений началась в 1600 г., когда корабль «De Liefde» достиг берегов Японии. В 1609 г. после аудиенции у сёгуна Токугава Иэясу голландцам удалось получить официальный документ, согласно которому корабли Голландской Ост-Индской компании отныне могли приплывать в Японию. В эпоху Эдо в период самоизоляции Голландия оставалась единственной западной страной, с которой Япония поддерживала торговые отношения. Голландские купцы проживали на искусственном острове Дэдзима в бухте Нагасаки. По началу торговля шла хорошо, однако уже в 1743 г. торговое представительство в Дэдзима впервые понесло убыток.

Постепенно мощь Великобритании, а затем и Соединенных Штатов возрастала, Голландия же, наоборот, ослабевала. Однако это поразительным образом совпало с увеличением влияния Голландии на японскую культуру, быт, язык. В эпоху Эдо эта страна стала для Японии своеобразным «окном в Европу». Существует мнение, что, если бы влияние Голландии в годы политики сакоку на Японию было меньшим, то начавшийся в период Мэйдзи процесс модернизации проходил бы значительно труднее.

Великому японскому просветителю эпохи Мэйдзи Фукудзава Юкити (1835–1901) удалось побывать в Голландии в рамках миссии Такэноути в 1862 г. Вероятно, что при написании глав о Голландии в географических сочинениях «Все страны мира» (1869 г.) и «Положении дел на Западе» (1866–1869 гг.), он опирался в том числе и на собственный опыт знакомства с этой страной. Фукудзава причислял Голландию к развитым и просвещенным странам. Однако, по его мнению, Японии следовало идти в ногу со временем и ориентироваться на более передовые страны, такие как США и Великобритания.

Идзуцу Тосихико (1914–1993) – выдающийся японский ученый-исламовед, чье научное наследие охватывает коранистику, философию, теологию, суфизм, историю и культурологию. В статье прослеживается его путь от изучения арабского языка до становления исламоведом мирового уровня. Основное внимание уделяется «ядру» его научной деятельности – методологическому вкладу в изучение семантики Корана. Центральным объектом исследования является разработанный Идзуцу оригинальный семантический метод, основанный на трудах западных лингвистов (В. фон Гумбольдт, Б. Л. Уорф, Й. Л. Вайсгербер, Э. Сепир). Идзуцу предложил новые перспективы анализа Корана через изучение и погружение в его «языковую картину мира» (Weltanschauung).

В работе детально рассматривается метод Идзуцу, изложенный в его основополагающих трудах “God and Man in the Koran” (1964 г.) и “EthicoReligious Concepts in the Qur’an” (1966 г., переиздание 2002) и включающий: анализ динамических «семантических полей» коранической лексики (таких как куфр, ислам, иман) в доисламском контексте и их эволюции в ходе Откровения; исследование исторической трансформации значений ключевых этико-религиозных терминов; изучение связи между языковыми структурами и формированием уникального религиозного мировоззрения Корана.

Также представлена критика методологии Идзуцу: позитивная – от Абд ар-Рахмана Хилали и Самира Рашвани (Университет Алеппо); негативная – от Сейеда Хамидреза Миразими (Тегеранский университет), Афрасиаба Салехи и Мохалада Наджи Камиля (Университет Ти-Кар, Ирак). В конце приводятся примеры современного применения метода Идзуцу на примере анализа терминов истива и сафф.

Популярность хайку и обращение к написанию русскоязычных трехстиший, а также рефлексия по поводу определения границ и формальных критериев принадлежности текстов к этой категории нашли отражение в работах «мастеров хайку», придерживавшихся строгих канонов исходной традиции, и поэтов, обращавшихся к ней с целью творческого эксперимента или же допускавших ее вольную интерпретацию. На рубеже XX–XXI вв. первой печатной площадкой, предоставлявшей место для хайку, написанных в любом из этих ключей, стал альманах «Тритон», публикация которого продолжалась на протяжении четырех выпусков. Эта особенность делает его репрезентативным источником для анализа восприятия хайку русскоязычными авторами.

В статье основное внимание уделяется тем поэтам, печатавшимся на страницах альманаха, которые допускали возможность вольной интерпретации поэтической традиции хайку, ее доместикации или же задействования с иными целями творческого преобразования. Помимо авторских хайку также рассматриваются произведения, помещенные составителями альманаха в раздел «По соседству с хайку», в которых русскоязычные трехстишия вписаны в контекст хайбун и ута-моногатари, анализируются особенности рассматриваемых текстов и их отношение к исходной традиции.

В статье анализируется соотношение между религиозной этикой новой японской религии Сэйтё:-но Иэ и современными принципами «зеленой повестки», включая концепцию устойчивого развития. Исследование опирается на сопоставление ключевых доктринальных положений Сэйтё:-но Иэ с нормативной рамкой экологической политики Японии, в частности – с реализацией Целей устойчивого развития (ЦУР), стратегией «Зеленой трансформации» (GX), а также рядом национальных инициатив в области озеленения и декарбонизации. Показано, что движение Сэйтё:-но Иэ предлагает оригинальную форму экологической этики, встраивая проблематику устойчивости в структуру религиозного мышления и концепцию кармы, а потому не просто резонирует с официальной «зеленой повесткой», но и углубляет ее духовно-нравственное содержание.

Особое внимание уделяется критике индустриального образа жизни, ископаемой энергетики и атомных электростанций. Объекты этой критики в учении Сэйтё:-но Иэ рассматриваются как формы индивидуальной и коллективной дурной кармы. Эти представления подкреплены понятием, связывающим загрязнение природы с духовной деградацией, которое основывается на божественном откровении основателя религии Танигути Масахару под названием «Божественное откровение о зажигателях семи светильников». Там можно отыскать фразу «Благодарите мириады вещей неба и земли!», которая и стала доктринальным обоснованием поддержки инициативы по сохранению окружающей среды.

В статье подробно рассмотрены духовные практики, архитектурные инициативы («Офис в лесу») и продвижение вегетарианства как этической и экологической нормы, вносящие вклад в формирование особой экологической религиозности. Подчеркивается, что концепция межпоколенческой справедливости в учении Танигути Масанобу получает особую религиозную глубину благодаря доктрине перерождений, согласно которой человек, причиняющий вред окружающей среде, потенциально обрекает на страдание самого себя в будущей жизни.

На материале полевого исследования и текстов вероучения показано, что Сэйтё:-но Иэ может быть интерпретирована как форма глубинного экологизма в духе Э. Добсона, в которой ценность природы и необходимость ее охраны имеют не утилитарное, а онтологическое и этическое основание. Статья делает вклад в осмысление роли религии в расширении горизонтов экологического мышления.

Статья написана в связи с 80-летием известной японской актрисы и общественного деятеля Курихара Комаки, кавалера российского Ордена Дружбы народов, которая на протяжении уже более 50 лет вносит большой вклад в движение за дружбу и развитие культурных связей между Японией и Россией. Большую известность на родине и у нас в стране принесло ей участие в таких совместных фильмах, как «Москва, любовь моя», «Мелодии белой ночи», «Экипаж», «Шаг» и др., а также в большом числе спектаклей, поставленных на основе произведений русских классиков, в которых Курихара выступила в качестве режиссера и исполнительницы главных ролей. В последние годы она возглавляет оргкомитет по проведению Фестиваля русской культуры в Японии, который в условиях резкого ухудшения политических отношений между нашими странами и блокады русской культуры в мире остается действенным каналом для поддержания двусторонних общественных контактов и поиска путей к нормализации межгосударственного сотрудничества.

Во втором свитке «Трактата о десяти ступеней разума тайной мандалы», компендиума буддийской философии, Кукай (774–835) обсуждает низшую из стадий духовного совершенства, выделяя отсутствие у находящихся на ней существ любых правильных взглядов и стремления к благу в качестве главенствующего свойства их разума. Большая часть свитка отводится вопросам космологии, в том числе различным классам обитателей мира, образ жизни которых основывается на неблагих путях деяний, в результате которых страдание ощущается особенно остро.

В статье рассматривается важный источник по истории периода Сэнгоку и начала эпохи Эдо Микава моногатари 三河物語 («Повесть о Микава»), принадлежащий кисти самурая О:кубо Тадатака. О:кубо, род наследственных вассалов Токугава (Мацудайра), сыграл важную роль в возвышении этого дома, исконные владения которого находились в западной части провинции Микава. Тадатака под началом своего брата Тадаё участвовал во многих военных кампаниях и битвах, был лично знаком с военачальниками дома Токугава и самим Токугава Иэясу.

Источниками для Микава моногатари послужили как воспоминания Тадатака, бывшего очевидцем многих событий, описанных в его сочинении, так и рассказы, услышанные им от родственников и других служилых людей дома Токугава. Кроме того, он обращался и к разнообразным письменным источникам. Сохранившийся автограф из трех свитков представляет собой финальную версию Микава моногатари, тогда как большинство списковкопий, по-видимому, воспроизводят изначальный, незаконченный вариант текста памятника. Несмотря на то, что в колофонах в трех свитках автограф датируется 8-м годом Гэнна (1622 г.), в действительности его рукопись, вероятно, была окончательно дописана позднее – между 1626 и 1632 гг. По-видимому, Тадатака приступил к написанию своего труда после 1615 г. и к 1622 г. подготовил первые его версии.

В Микава моногатари излагается история дома Токугава, прославляются деяния Токугава Иэясу, а также рассказывается о подвигах отпрысков клана О:кубо на службе Токугава. По замыслу Тадатака, его труд должен был выполнять как коммеморативную, так и дидактическую функции. В Микава моногатари его создатель видел средство поддержания должных связей между его потомками и сюзеренами из дома Токугава, он призывал своих детей не прекращать верную службу ни при каких обстоятельствах. Можно также отметить, что О:кубо Тадатака адресовал свое произведение не только родственникам, но и самураям из других кланов. В данную публикацию вошел перевод на русский язык фрагмента свитка II Микава моногатари, в котором преимущественно рассказывается о войнах Токугава Иэясу с даймё Имагава Удзидзанэ, а также об участии Иэясу в военных походах Ода Нобунага.

Статья выявляет механизмы изображения трансформации идентичности в «литературе японской диаспоры» (имин бунгаку) в Бразилии на материале «Сборника колониальных рассказов» (1975 г., переиздан в 2008 г.). Временные рамки исследования ограничены прибытием иммигрантов в 1908 г. и запретом изданий на японском языке в 1941 г. В статье описано формирование коллективной идентичности японцев в Бразилии в исторической перспективе. Выявлены ключевые особенности японской эмиграции, в дальнейшем отразившиеся в литературном творчестве диаспоры в Бразилии: региональная локализация, принадлежность мигрантов к крестьянству, формирование особого диалекта корониаго. Особое внимание уделено причинам раскола внутри диаспоры, ставшего основным мотивом литературных произведений. Внутригрупповая разобщенность в социальной структуре японской общины усилилась с урбанизацией 1930-х гг.

Статья анализирует формирование самобытного очага литературы в японской эмиграции в Бразилии с точки зрения теории печатного капитализма Б. Андерсона. Выявлены механизмы отчуждения имин бунгаку от национальной литературы, основанные на противопоставлении «чистой» и «массовой» литературы.

Болезненный процесс интеграции в принимающее сообщество обуславливает центральное место расово-этнической проблематики имин бунгаку. Произведения изображают конфликты японцев с бразильцами, отражают дискурсивные модели описания расового Другого в пространстве литературы. Особенно чувствительны авторы к предательству внутриобщинных уз и приобретению черт принимающего сообщества. Процесс трансформации идентичности рассмотрен через призму социального положения, этнического происхождения и гендерной дискриминации. Анализ произведений свидетельствует об эволюции репрезентации Другого от демонизации и отторжения к принятию трансформированной идентичности. Формирование бикультурной «японо-бразильской» идентичности накануне Второй мировой войны было прервано всплеском японского национализма в военные годы. Однако принятие собственной инаковости и литературная репрезентация этого процесса станет фундаментом успешной интеграции японцев в бразильское общество в послевоенные десятилетия.

В 2022 г. издательство «Тосиндо» выпустило книгу известного японского ученого, почетного профессора Токийского университета иностранных языков Окада Сусуму. Книга охватывает огромный исторический период, на протяжении которого советское, а затем и российское общество, экономика страны пережили ряд полных драматизма трансформаций, аналогов которым не существует в человеческой истории. Будучи профессионалом высокого класса, профессор Окада вычленил наиболее важные события и проблемы в столетней российской истории, продемонстрировав глубокое понимание их сути. Для анализа происходивших на протяжении столетия изменений в экономике и обществе России профессор Окада использовал проблемно-исторический подход.

Книга состоит из трех разделов. В первом разделе «Два системных переворота» анализируются особенности экономического развития России от Октябрьской революции до развала Советского союза и начала становления новой России. Во втором разделе «Изменение экономической системы и положение трудящихся» рассматривается широкий комплекс вопросов, характеризующих ситуацию в различных сферах жизни общества при Советском Cоюзе и в постсоветской России. Наконец, третий раздел «Советский социализм и российский капитализм» содержит анализ сущности как советского социализма, так и современного российского капитализма.

Каждая глава снабжена обширным списком литературы (в основном русскоязычной), начиная с академических трудов и кончая периодикой. В строгий академический анализ вплетены интересные детали, что свидетельствует о прекрасном знании автором российских реалий, причем не только советского и постсоветского периодов, но и более ранних времен. К сожалению, в короткой рецензии невозможно отразить все достоинства книги профессора Окада, но, несомненно, что она вносит важный вклад в изучение нашей страны, перипетий ее развития в Японии.

В 2025 г. свет увидел необычный труд, изданный усилиями петербургской галереи KASUGAI при содействии книжного магазина «Желтый двор». Галерея KASUGAI существует уже более 20 лет и выставляет предметы японского искусства. Данная статья представляет собой рецензию альбома «Расставаясь с жизнью. Предания о верных вассалах из Ако в иллюстрациях Итиюсая Куниёси» (2025).

Идея данной работы возникла после того, как в коллекцию галереи попал оригинальный японский альбом XIX в. с гравюрами знаменитого художника конца периода Эдо (1600–1868) Утагава Куниёси (1798–1861). Альбом включает гравюры из серии «Жизнеописания преданных и верных вассалов» и «Жизнеописания преданных и верных сердец», посвященные одной из самых известных легенд о самураях – истории 47 ронинов. Эти гравюры, переведенные и снабженные комментариями, были опубликованы в рассматриваемом альбоме. К гравюрам дано подробное пояснение, благодаря чему с ними может познакомиться даже читатель, только начинающий свое знакомство с этим японским искусством.

История о ронинах из Ако: 1701–1703 гг. – эталонный образец легенды о самурайской преданности, доходящей до фанатизма, и одновременно – это классическая история о мести. Она завоевала любовь людей по всему миру, повлияв на формирование современного образа воинского сословия Японии.

Перевод скорописных текстов «Жизнеописания преданных и верных сердец» на русский язык приводится в данном альбоме впервые, что делает его самым удобным и доступным способом познакомиться с прекрасными гравюрами Утагава Куниёси сразу из двух сборников. Помимо гравюр, альбом включает уникальные материалы: три вступительных диптиха и лист с описанием реликвий ронинов.

Кроме того, изобразительно-источниковую часть дополнили полностью оригинальные научные статьи, значительно усиливших погружение в контекст легенды о 47 ронинах. Авторами статей стали известные японисты Трубникова Н. Н., Щепкин В. В., Гусева А. В., Синицын А. Ю., Мельникова И. В., Хомченкова В. В., Голда А. И., Тягунова Е. О., Кубасов Ф. В.